– Увидишь, – сказала она и улыбнулась, и была это
улыбка чародейки, а не ведьмачки. – Увидишь, Геральт.
Она вдруг вскочила, высокая и худощавая, как мальчишка, но
ловкая, как танцорка. Одним прыжком влетела в седло.
– Иаааа, Кэльпи!!!
Из-под копыт кобылы брызнули искры, выбитые подковами. Из-за
угла стены высунулся Лютик с перевешенной через плечо лютней и двумя огромными
кубками пива в руках.
– Получи и напейся, – сказал он, присаживаясь
рядом. – Это поможет.
– Не знаю. Иеннифэр пообещала, что если от меня будет нести…
– Пожуешь петрушки. Пей, подкаблучник. Долгое время они
сидели молча, медленно прихлебывая из
кубков. Наконец Лютик вздохнул:
– Цири уезжает, верно?
– Да.
– Я так и знал. Слушай, Геральт…
– Помолчи, Лютик.
– Ну, ну.
Они молчали снова. Из кухни тянуло ароматом жареной дичи,
крепко приправленной можжевельником.
– Что-то кончается, – с трудом проговорил
Геральт. – Что-то кончается, Лютик.
– Нет, – возразил поэт. – Что-то начинается.
Глава 9
Послеобеденное время прошло под знаком всеобщего плача.
Началось с эликсира красоты. Эликсир, а точнее – мазь, именуемая «феенглянцем»,
а на Старшей Речи – «гламарией», и изготовляемая из мандрагоры, если ею умело
пользоваться, удивительно подправляла красоту. По просьбе гостящих в замке дам
Трисс Меригольд приготовила достаточное количество гламарии, и дамы приступили
к косметическим священнодействиям. Из-за запертых дверей комнат доносились всхлипывания
Цириллы, Моны, Эитнэ и Нюни, которым гламарией пользоваться запретили – такой
чести удостоилась лишь самая старшая дриада, Моренн. Громче всех ревела Нюна.
Этажом выше всхлипывала Лили, дочка Даинти Бибер-вельта, так
как оказалось, что гламария, как и большинство чар, вообще не действует на
хоббиток и низушек. В саду, в кустах терновника, лил горькие слезы медиум
женского полу, не знавший, что гламария приводит к мгновенному отрезвлению и
сопутствующим оному явлениям, в частности, глубокой меланхолии. В западном
крыле замка плакала Анника, дочка войта Кальдемейна, которая, не зная, что
гламарию надлежит втирать под глаза, съела свою часть, и у нее открылся понос.
Цири получила свою порцию гламарии и натерла ею Кэльпи. Кэльпи залоснилась еще
крепче.
Немного поплакали также жрицы Иоля и Эурнэйд, так как
Иеннифэр категорически отказалась надевать сшитое ими белое платье. Не помогло
вмешательство Нэннеке. Иеннифэр сквернословила, кидалась разными предметами и
заклинаниями, повторяя, что в белом она выглядит как затюканная шлюха.
Нервничающая Нэннеке тоже принялась кричать, обвиняя чародейку в том, что та-де
ведет себя хуже, чем три затюканные шлюхи вместе взятые. В ответ Иеннифэр
пустила в дело шаровую молнию и раздолбала крышу на угловой башне, что, впрочем,
имело свою хорошую сторону – грохот был столь ужасен, что от неожиданного шока
у дочки Кальдемейна прошел понос. К счастью, не начался запор.
Снова видели Трисс Меригольд с ведьмаком Эскелем из
Каэр-Морхена, которые, нежно обнявшись, втихаря прошмыгнули в парковую беседку.
На сей раз никто не сомневался в том, что это были они сами, поскольку допплер
Тельико в это время пил пиво в обществе Лютика, Даинти Бивервельта и дракона
Виллентретенмерта.
Несмотря на активные поиски, не удалось отыскать гнома,
откликавшегося на имя Шуттенбах.
Глава 10
– Иен…
Она выглядела изумительно. Черные, искрящиеся, схваченные
золотой диадемкой волосы ниспадали блестящими волнами на плечи и высокий
воротничок длинного парчового белого платья с черно-полосатыми буфастыми
рукавами, стянутого в талии неимоверным количеством драпировок и лиловых
ленточек.
– Цветы, не забудь о цветах, – сказала Трисс Меригольд,
вся в глубоко-голубом, вручая невесте букет белых роз. – Ох, Иен, как я
рада…
– Трисс, милая, – неожиданно всхлипнула Иеннифэр, и
чародейки осторожно обнялись и чмокнули воздух друг у друга около ушей и
бриллиантовых сережек.
– Ну, хватит нежностей, – сказала Нэннеке, разглаживая
на себе складки снежно-белого одеяния жрицы. – Идем в часовню. Иоля,
Эурнэйд, поддержите ей шлейф, иначе она свалится с лестницы.
Иеннифэр подошла к Геральту и рукой в белой перчатке
подправила ему воротник черного, обшитого серебряными галунами кафтана. Ведьмак
подал ей руку крендельком.
– Геральт, – шепнула она ему рядом с ухом, – я все
еще не могу поверить…
– Иен, – ответил он тоже шепотом. – Я люблю тебя.
– Знаю.
Глава 11
– Где, черт побери, Хервиг?
– Понятия не имею, – сказал Лютик, надраивая рукавом
застежки модной курточки верескового цвета. – А Цири?
– Не знаю, – поморщилась Иеннифэр и потянула
носом. – Ну и воняет же от тебя петрушкой. Слушай, Лютик, ты что, решил
стать вегетарианцем?
Гости сходились, понемногу заполняя просторную часовню.
Агловаль, весь в церемониально-черном, вел бело-салатную Ш'ееназ, рядом с ними
двигалась группа низушек и низушков в коричневом, бежевом и охряном, Ярпен
Зигрин и дракон Виллентретенмерт, оба переливающиеся золотом, Фрей-ксенет и
Доррегарай в фиолетовом, королевские послы в геральдических цветах, эльфы и
дриады в зеленом и знакомые Лютика кто в чем попало, мерцающем всеми цветами
радуги.
– Кто-нибудь видел Локи? – спросил Мышовур.
– Локи? – Эскель подошел, глянул на них из-за фазаньих
перьев, украшающих берет. – Локи был с Хервигом на рыбалке. Я видел их в
лодке на озере. Цири поехала туда, чтобы сказать, что мы начинаем.
– Давно?
– Давно.
– Чтоб их зараза взяла, сраных рыбарей, – выругался
Крах ан Крайт. – Когда у них рыба клюет, они забывают о Божьем свете.
Рагнар, сгоняй за ними.
– Погоди, – сказала Браэнн, стряхивая одуванчик с глубокого
выреза декольте. – Тут нужен кто-то побыстрее. Мона, Нюна! Roenn'ess aen
lacke, va!
– Я же говорила, – фыркнула Нэннеке, – что на
Хер-вига рассчитывать нельзя. Безответственный дурак, как и все атеисты. Кому
взбрело в голову именно ему поручить роль церемониймейстера?
– Он король, – неуверенно сказал Геральт, – хоть и
бывший, но король…
