— Вшивые ублюдки, — произнес он. И, прежде чем я сообразила, что происходит… ЧПОК. Мне по голове ударило яйцо. Я отскочила назад, а мимо уха пролетела бутыль кетчупа, стукнулась о дверной косяк, и кетчуп брызнул во все стороны. За кетчупом последовали банка с маринадом и следующий залп из яиц. Рейнжер поймал яйцо рукой, а другое попало прямо мне в грудь. Я увернулась от банки майонеза, но схлопотала еще одним яйцом по голове. Норвил вошел в раж, швыряя, что под руку подвернется… крекеры, гренки, хлопья, ножи, ложки, миски и обеденные тарелки. В руках у него оказался пакет с мукой, и мука полетела во всех направлениях.
— Поганые коммунисты, коммуняки-ублюдки, — орал он, выискивая в коробке, что бы еще такое бросить.
— Вперед! — скомандовал Рейнжер.
Мы оба рванули к Томпсону, нацеливаясь на его руки. Рейнжер защелкнул наручники на одном запястье. Мы сражались за второе, чтобы обезвредить Норвила. Норвил нанес мне боксерский удар, задев плечо. Я поскользнулась на раскрошенных крекерах вперемешку с мукой и грохнулась на пол. Потом услышала щелчок второго наручника и посмотрела снизу на Рейнжера.
Рейнжер улыбался:
— Ты в порядке?
— Ага. Мне просто замечательно.
— На тебе достаточно еды, чтобы кормить неделю семью из четырех человек.
Рейнжер-то был чистехонек. Всего лишь маленькое пятнышко на руке, которой он поймал яйцо.
— И почему это ты такой чистый, когда я вся в грязи?
— Во-первых, я не торчал посреди комнаты, изображая из себя мишень. А во-вторых, не падал на пол и не валялся в муке.
Он протянул руку и помог мне встать.
— Первое правило в бою. Если кто-то кидает что-то в тебя, уйди с дороги.
— Чертова шлюха, — заорал на меня Норвил.
— Послушайте, — заорала я в ответ. — Да я просто была обязана. И, вообще, это не ваше дело.
— Успокойся. Он всех называет чертовыми шлюхами, — сказал Рейнжер.
— А-а.
Невил уперся, расставив ноги.
— Никуда я не пойду.
Я посмотрела на электрошок, пристегнутый к ремню Ренйджера:
— Как насчет того, чтобы бабахнуть его?
— Вы не можете меня бабахнуть, — заявил Норвил. — Я старый человек. У меня электрокардиостимулятор. Если вы его испортите, у вас будут большие неприятности. Может, даже прикончите меня.
— Черт возьми, — заметила я. — Как заманчиво.
Рейнжер отцепил от ремня рулон клейкой ленты, и, обмотав, связал вместе лодыжки Норвилу.
— Я буду падать, — заканючил Норвил. — Я так не могу стоять. У меня проблемы с алкоголем, знаете ли. Иногда я падаю.
Рейнжер подхватил Норвила за подмышки и оттащил назад.
— Хватай его за ноги, — произнес Рейнжер. — Давай отнесем его в машину.
— Помогите! — завопил Норвил. — Меня похищают! Звоните в полицию. Звоните мусульманам!
Мы дотащили его до второго этажа, а он все еще вопил и извивался. Мне было трудно его удерживать. Из яиц и муки на голове затвердел колтун. Я пахла, как уксусный рассол, и обливалась потом. Мы стали спускаться со второго этажа, тут я пропустила ступеньку и остаток пути проехала на спине.
— Никаких проблем, — заверила я, поднимаясь и прикидывая, сколько позвонков сломала. — Чудо-Женщину не сокрушить.
— Чудо-Женщина выглядит малость побитой, — заметил Рейнжер.
Когда мы выволокли Норвила, на веранде уже поджидали Реджайна с Деборой.
— Боже, девочка, — воскликнула Реджайна. — Что с тобой стряслось? Ты похожа на большой «корн-дог»
[31]
. Вся обваляна в сухарях.
Рейнжер открыл заднюю дверь «рейндж ровера», и мы бросили внутрь Норвила. Я с трудом доковыляла до пассажирской дверцы и уставилась на новехонькое кожаное сиденье.
— Не беспокойся ни о чем, — успокоил Рейнжер. — Если запачкаешь, я просто достану новую машину.
Я уверена, что он шутил.
* * *
Я стояла на крылечке, шарилась в сумке, выискивая ключ, когда отворилась дверь.
— Я даже гадать не буду, что стряслось, — произнес Морелли.
Я протолкнулась мимо него.
— Ты Норвила Томпсона знаешь?
— Старый парень. Грабит лавки. Крыша съезжает, как напьется… обычное дело.
— Ага. Это Норвил. Я помогала Рейнжеру его арестовывать.
— Я так понимаю, что Норвил не был готов идти.
— Швырял в нас всем, чем попало. — Я посмотрела вниз на себя: — Мне нужно в душ.
— Бедная малышка. Я мог бы помочь.
— Нет! Не подходи ко мне!
— Дело ведь не в банке для печенья, а?
Я вскарабкалась с трудом на лестницу и проковыляла в ванную комнату. Там разделась и ступила под струю воды. Я вымыла волосы дважды с бальзамом-ополаскивателем, но они от этого чище не стали. Я вылезла из-под душа и бросила взгляд на волосы. Все то же яйцо. Оно затвердело как цемент, и в цементе торчали кусочки яичной скорлупы.
— Почему я? — вопрошала я.
По другую сторону двери в ванную стоял Морелли.
— Ты в порядке? Ты что там с собой разговариваешь?
Я рывком открыла дверь.
— Только взгляни на это! — произнесла я, указывая пальцем на волосы.
— Похоже на яичную скорлупу.
— Это не вымывается.
Под видом того, чтобы лучше разглядеть, Морелли наклонился ближе ко мне, но на самом деле стал пялиться на полотенце.
— Хмм, — произнес он.
— Послушай, Морелли, мне нужна помощь.
— У нас не так уж много времени.
— Помоги с волосами!
— Милая, не знаю, как тебе это преподнести, но, думаю, что твои волосы вне моей компетенции. Лучшее, что я могу сделать — это отвлечь твои мысли от них.
Я порылась в аптечке и вытащила ножницы.
— Отрежь все яйца.
— Черт возьми.
Пять минут спустя Морелли полюбовался на дело своих рук и встретился взглядом со мной в зеркале:
— Дело сделано.
— Насколько плохо?
— Помнишь, когда у Мэри Джо Кражински был стригущий лишай?
Я раскрыла от шока рот.
— Так вот. Не так плохо, — успокоил Морелли. — По большей части просто короче… местами. — Он пальцем провел по моему голому плечику. — Мы могли бы на несколько минут опоздать.
— Нет! Я не собираюсь опаздывать к твоей матери. Твоя матушка чертовски меня пугает.
