Боюсь, после всех этих шоколадных батончиков я также расширила свою задницу, и мне стоит позаниматься физкультурой. Я все еще была одета в спортивный костюм, поэтому просто втиснулась в спортивный бюстгальтер и зашнуровала кроссовки.
Когда я вышла из спальни, Бриггс уже сидел за компьютером и работал.
- Только посмотрите, кто здесь… Мэри Ясно-солнышко, - поприветствовал он меня. – Боже, паршиво выглядишь.
- Это еще ничего, - сказала я ему. – Погоди, увидишь, на что я похожа после пробежки.
Вернулась я в промокшем костюме, но чувствовала себя уже гораздо лучше. Стефани Плам, женщина, готовая к переменам. Начхать на Морелли. Начхать на Терри Гилман. Пусть этот мир катится к черту.
На завтрак я приготовила сандвич с курицей, приняла душ. Чисто из вредности я переложила пиво на верхнюю полку холодильника, пожелала Бриггсу мерзкого дня и смоталась на своем «порше» к «Гранд-юнион». Путешествие с двойной целью. Поговорить с Леоной и Алленом и затариться продуктами. Я остановилась за полмили от магазина, чтобы никто не припарковался со мной впритык и, стукнув, не поцарапал мне дверцу. Потом вышла и посмотрела на «порше». Не машина, а совершенство. Просто сногсшибательная. Когда у тебя такая машина, то уже не очень важно, что твой бойфренд трахает какую-то непотребную шлюшку.
Сначала я прошлась по магазину, и к тому времени, когда закончила и загрузила багажник продуктами, открылся банк. Во вторник с утра дела не клеились. В вестибюле никого не было. Два кассира считали деньги. Наверно, практиковались. Леону я не видела.
Аллен Шемпски в вестибюле пил кофе и разговаривал с охранником. Увидев меня, Аллен помахал.
- Как идет охота на дядюшку Фреда? – спросил он.
- Не очень. Я ищу Леону.
- У нее выходной. Может, я чем помогу?
Я порылась в сумке, вытащила чек и показала Аллену.
- Ты можешь что-нибудь сказать по этому поводу?
Он изучил чек со всех сторон.
- Это погашенный чек.
- Ничего в нем странного нет?
Он еще раз посмотрел:
- Я ничего не вижу. А что это за чек такой особенный?
- Понятия не имею. У дяди Фреда были проблемы с мусорной компанией. Предполагалось, что он принесет в контору к ним чек в день, когда исчез. Я догадываюсь, что он не хотел нести оригинал, поэтому оставил его в столе дома.
- Прости, ничем не могу помочь, - сказал Шемпски. – Если оставишь его мне, я могу поспрашивать. Иногда разные люди подбирают различные вещи.
Я сунула чек обратно в сумку.
- Думаю, я попридержу его. У меня чувство, что из-за этого чека люди мрут как мухи.
- Это серьезно, - заметил Шемпски.
Я вернулась в машину с ужасным чувством, сама не знаю, почему. В банке не случилось ничего тревожного. Рядом с «порше» никто не припарковался. Ни Торчка. Ни Рамиреза, насколько я видела. Все же какое-то неуютное чувство. Как будто что-то забыла. Или кого-то увидела. Я открыла машину и посмотрела назад в сторону банка. Это был Шемпски, скорее почувствовала я. Он стоял в стороне от банка, курил сигарету и смотрел на меня. О Боже, теперь у меня уже от Шемпски дрожь берет. Я выдохнула. У меня сильно развитое воображение. Ради святого, мужик просто вышел покурить.
Единственная странность – то, что у Аллена Шемпски обнаружилась настоящая вредная привычка. И наличие плохой привычки для Аллена Шемпски был хорошим, совершенно неприметным парнем, который никогда никого не обижал. Я его с трудом смогла вспомнить. В школе он всегда находился в задних рядах и никогда не высовывался. Тихо улыбался, никогда ни с кем не спорил, всегда аккуратный и чистый. Он был похож на хамелеона, который способен принять цвет стены, на которой сидит. Зная Алена всю свою жизнь, я с трудом могла назвать цвет его волос. Возможно, мышиный. Не то чтобы Аллен был похож на грызуна. В общем-то он был вполне привлекательным парнем средней внешности с обыкновенным носом, нормальными зубами, обычными глазами. Среднего роста, среднего телосложения, и, я полагаю, среднего ума, хотя не было способа точно проверить.
Он женился на Морин Блам через месяц после окончания Райдер колледжа. У него было двое маленьких детей и дом в районе Гамильтон. Я никогда не проезжала мимо его дома, но готова поспорить, он тоже непримечательный. Возможно, это не так уж плохо. Может, и хорошо быть незапоминающимся. Голову даю на отсечение, что Морин Блам Шемпски не пришлось бы беспокоиться, что ее преследует Бенито Рамирез.
Меня ждал Торчок, когда я вернулась к своему дому. Он сидел в своей машине на стоянке и выглядел раздраженным.
- Что это за «порше»? – подойдя, поинтересовался он.
- Взяла на время у Рейнжера. И если ты прицепишь к нему отслеживающее устройство, он не будет счастлив.
- А ты в курсе, сколько стоит такая машина?
- Много?
- Может, больше, чем ты захочешь платить, - предположил Торчок.
- Надеюсь, это не тот случай.
Он взял один из пакетов с продуктами и проследовал за мной по лестнице.
- Ты сходила в банк, как говорила?
- Угу. Побеседовала с Шемпски, но не узнала ничего нового.
- О чем ты с ним говорила?
- О погоде. Политике. О том, как беречь здоровье.
Я прижала пакет к бедру и, балансируя, стала открывать дверь ключом.
- Черт, ну ты и штучка. Никому не доверяешь, верно?
- Я не доверяю тебе.
- Я бы тоже ему не доверял, - произнес Бриггс из гостиной. – У него такой вид, словно он подхватил венерическую болезнь.
- Кто это? – поинтересовался Торчок.
- Это Рэнди, - ответила я.
- Хочешь увидеть, как он исчезнет?
Я глянула на Бриггса. Да, соблазнительное предложение.
- Как-нибудь в другой раз, - сказала я Торчку.
Торчок распаковал свою сумку и сложил все на кухонную стойку.
- У тебя какие-то странные друзья.
И им всем далеко до моей родни.
- Я накормлю тебя ланчем, если скажешь мне, на кого ты работаешь и почему интересуешься Фредом.
- Не могу. Кроме того, думаю, ты меня все равно накормишь ланчем.
Я приготовила консервированный томатный суп и сырные бутерброды на гриле. Бутерброды – потому что их мне очень захотелось. А суп приготовила из соображений, что не помешает иметь чистую банку из-под супа про запас для Рекса.
Где-то в середине ланча я сидела и смотрела на Торчка, и у меня в голове эхом отозвались слова Морелли. «Я работаю с парочкой ребят из министерства финансов, которые заставляют меня выглядеть бойскаутом», - сказал он. Хор в голове пропел «Аллилуйя», и на меня снизошло божье озарение.
