– Терпеть не могу диеты.
– Молодец! Наш человек. Я тоже смысла в них не вижу: если вширь прет, то тут, как ни старайся, а тростиночкой все равно не станешь.
– Некоторые советуют закрыть рот для еды, говорят, помогает.
– Ну и пусть советуют дальше, а у женщин в теле своя политика. Идем в столовую?
– Пошли.
Полина обняла Катарину за плечи:
– Эх, Катка, как же все-таки хорошо, что мы с тобой встретились.
* * *
Около пяти часов, сполна насладившись Тамариными эклерами, Полина нехотя поднялась из-за стола.
– Труба зовет, Катка. – Самохвалова потянулась и вышла из столовой.
Катарина шествовала следом.
– Полин, где здесь туалет?
– Прямо по коридору и направо. Кат, ты потом на второй этаж поднимайся, я в салоне буду.
– Угу, – кивнула Копейкина, ощущая дискомфорт в желудке.
Вот кто ее заставлял расправиться сразу с четырьмя эклерами? Ведь знала, что после праздника живота в желудке в обязательном порядке начнется буря, знала, но все равно не смогла обуздать аппетит.
Когда Ката поднялась в салон, Полина разговаривала по мобильному телефону.
– Совершенно верно, – верещала Самохвалова. – Непременно. Я на вас надеюсь. Конечно, нам не впервой.
Убрав сотовый в карман, Поля возвестила:
– Девчонки появятся в коттедже с минуты на минуту. Кат, да не тушуйся, ну что ты в самом деле. Так, подойди ко мне, сделай глубокий вдох, подними руки вверх, а теперь резкий выдох, и все страхи испарились. Помогло?
Катарина улыбнулась:
– Не очень. Поль, а девочек много будет?
– Четверо, – отрешенно ответила Самохвалова, достав из тумбочки толстый журнал. – Что тут у нас? Ага, отличненько. Кат, смотри, сможешь соорудить вот это безобразие?
Катарина взглянула на фото и облегченно выдохнула.
– Так нечего делать.
– Серьезно?!
– На самом деле эта прическа делается легко, максимум понадобится минут сорок. Полин, а можно мне журнал посмотреть?
– Любуйся. – Поля закурила тонкую сигаретку, и в этот момент на лестнице послышались шаги и приглушенные голоса.
– Ой, – встрепенулась Катка, – девчонки приехали!
– Ну, чего, чего ты затрепыхалась? Стой спокойно. Кат, если будешь вздрагивать от малейшего шороха, девчонки сочтут тебя за неврастеничку, а я хочу, чтобы вы воспылали друг к другу неземной любовью. Соберись, Катка.
Вытянувшись, словно гитарная струна, Катарина отбросила журнал и во все глаза уставилась на дверь.
Первым в салон зашел полный мужчина с рыжими, зачесанными назад волосами. Не произнеся ни слова, он сел в кресло возле окна, закинул ногу на ногу, взял с журнального столика кубик Рубика и погрузился в глубокие размышления.
Полина нахмурила брови:
– Артем, ты опять оставил дома хорошие манеры? Вообще-то не мешало бы поздороваться.
– Так здоровались сегодня, Полина Даниловна.
– А Катарину ты не замечаешь?
Артем перевел взгляд на Кату:
– Здравствуйте.
Четыре девушки робко топтались на пороге.
– А вы ждете особого приглашения? – шутливо прикрикнула Самохвалова. – Девчонки, пока Галина в больнице, прошу любить и жаловать Катарину. Она моя подруга, – добавила Поля после короткой паузы. – Сима, Света, идите в солярий, Вер, садись в кресло, Наталья, ты – в другое.
Пока Ката заламывала пальцы, Полина продолжала отдавать распоряжения:
– Почему такие кислые мордашки? Что такое, не выспались? Выпрямите спинки, не сутультесь, что вы, как на похоронах. Девочки, никто вас не съест.
– У меня голова болит, – ответила Вера, устроившись в кресле.
– А меня немного подташнивает, – отозвалась Наталья.
– Это несмертельно, я сама сегодня не в лучшем виде, с утра в висках кололо, теперь затылок ломит.
– Наверное, геомагнитные возмущения, – вставила Ката.
– Возможно, – ответила Поля, встав позади кресла, в котором сидела Вера. – Зато когда ваши мордочки преобразятся до неузнаваемости, а на голове окажется шедевр парикмахерского искусства, все хвори как рукой снимет. Кат, Верунчику надо подчеркнуть глаза и скулы. Ты посмотри в эти бездонные глаза, да в них утонуть можно.
Вера смущенно опустила голову.
– А Натусику сделай акцент на губах, только умоляю, не прикасайся к красной помаде. Для Наткиного типа идеально подойдет бледно-розовый цвет.
– Полин, я постараюсь.
– Все, я вам не мешаю. – Самохвалова толкнула дверь, ведущую в солярий. – Симка, Светик, как настрой?
Ката приступила к выполнению своих обязанностей. Невероятно, но как только она вооружилась инструментами, волнение и страх, которые еще совсем недавно одолевали ее, куда-то испарились. Руки не дрожали, ноги не подкашивались, сердцебиение пришло в норму. Ловкими движениями Катарина создавала на лицах и головах девушек временную красоту.
Полина изредка заходила в салон, подмигивала Копейкиной, приободряла девушек, потом перешептывалась с Артемом и вновь испарялась. Чем именно она занималась, Ката так и не поняла, а если быть до конца откровенной, то и не слишком стремилась. Внимание целиком и полностью было приковано к клиенткам.
Работала Ката молча, девочки все, как одна, оказались на удивление тихими и неразговорчивыми. Ко всему прочему, как только Копейкина занялась Верой, Артем включил музыку. Помещение оглушил низкий голос неизвестного Катке исполнителя. Музыка немного мешала сосредоточиться, но Ката так и не нашла в себе сил, дабы попросить сурового Артема сделать звук чуть тише.
На преображение каждой из девушек уходил ровно час. Первой из кресла встала Вера, и сразу ее место заняла Наталья. Но вопреки ожиданиям Верочка совсем не торопилась уходить. Вооружившись журналом, она села в свободное кресло, одно из тех, что располагались в другом конце салона и погрузилась в чтение. То же самое проделала и Наталья, когда Катарина причесывала Симу.
Заканчивая с макияжем Светланы, Ката искренне недоумевала, с какой стати девушки продолжают сидеть в салоне. С лицами у них полный порядок, прически идеальные, вроде бы пора и честь знать. Ан нет. Сидят, уткнувшись взглядами в чтиво, и даже не шелохнутся. Да и Артем, чье присутствие в салоне вообще казалось непонятным, с упорством продолжал мучить бедный кубик Рубика.
Без двадцати девять в салон влетела Полинка.
– Как у нас дела? – спросила она, окинув довольным взглядом девушек.
– Я уже заканчиваю, – сообщила Ката, поставив на столик баллончик с лаком для волос.
