— Gideddyvan vort!
Сопротивляться было бессмысленно. От черных солдат было
черно внизу, словно от скопища муравьев, а Геральт и Цири слишком устали. Но
мечей не бросили. Аккуратно положили на ступени. Потом сели. Геральт чувствовал
теплое плечо Цири, слышал ее дыхание.
Сверху, обходя трупы и лужи крови, показывая черным солдатам
невооруженные руки, шла Йеннифэр. Тяжело уселась рядом, на ступени. Геральт
почувствовал тепло и другим плечом. «Жаль, — подумал он, — что так не
может быть всегда».
И знал, что не может.
Людей Филина связывали и выводили по одному. Черных солдат в
плащах с саламандрами становилось все больше. Неожиданно среди них появились
высокие рангом офицеры, которых легко было узнать по белым султанам и
серебряной окантовке лат. И по уважению, с которым расступались перед ними.
Перед одним из офицеров, шлем которого был особенно богато
украшен серебром, расступались с исключительным почтением. Даже с поклонами.
Именно он остановился перед застывшим у колонны Скелленом.
Филин — это было видно даже в мерцающем свете лучин и догорающих в железных
корзинах картин — побледнел, стал белым как бумага.
— Стефан Скеллен, — громко проговорил офицер
звучным, зазвеневшим под сводами холла голосом. — Пойдешь под суд. Будешь
наказан за предательство.
Филина вывели, но рук, как его подчиненным, не связывали.
Офицер обернулся. От гобелена наверху оторвалась пылающая тряпка и упала,
вращаясь огромной огненной птицей. Свет загорелся на серебряной окантовке лат,
на прикрывающих половины щек заслонах шлема, выполненных — как у всех Черных
Солдат — в форме жуткой зубастой челюсти.
«Пришел наш черед», — подумал Геральт и не ошибся.
Офицер глядел на Цири, а его глаза сверкали в прорезях забрала, замечая и
регистрируя все. Ее бледность. Шрам на щеке. Кровь на рукаве и руке. Белые
струйки в волосах. Потом нильфгаардец перевел взгляд на ведьмака.
— Вильгефорц? — спросил он своим звучным голосом.
Геральт отрицательно покачал головой.
— Кагыр аэп Кеаллах?
Опять отрицательное движение головы.
— Бойня, — сказал офицер, глядя на
лестницу. — Кровавая бойня. Ну что ж, кто с мечом пришел… Кроме того, ты
облегчил задачу палачу. Далекий же ты проделал путь, ведьмак.
Геральт не ответил. Цири громко хлюпнула носом и вытерла его
кистью руки. Йеннифэр неодобрительно глянула на нее. Нильфгаардец заметил и
это. Усмехнулся.
— Далекий же ты проделал путь, — повторил
он. — Явился сюда с края света. За ней и ради нее. И уже хотя бы за это ты
что-то заслужил. Господин де Ридо!
— Слушаюсь, ваше императорское величество.
Ведьмак не удивился.
— Найдите отдельную комнату, в которой я смогу без
помех спокойно поговорить с господином Геральтом из Ривии. А пока мы будем
беседовать, прошу обеспечить все удобства и услуги обеим дамам. Разумеется, под
чуткой и неусыпной охраной.
— Слушаюсь, ваше императорское величество.
— Господин Геральт, соблаговолите пройти со мной.
Ведьмак встал. Взглянул на Йеннифэр и Цири, чтобы успокоить
их, предостеречь от каких-нибудь глупостей. Но в этом не было нужны. Обе
чудовищно устали. И смирились с судьбой.
— Далекий же ты проделал путь, — в третий раз
сказал, снимая шлем, Эмгыр вар Эмрейс Аддан ын Карн аэп Морвудд, Белое Пламя,
Пляшущее на Курганах Врагов.
— Не думаю, — спокойно ответил Геральт, — что
короче был твой путь, Дани.
— Ты узнал меня, — улыбнулся император. — А
ведь, казалось бы, отсутствие бороды и характер поведения совершенно изменили
меня. Из тех, с кем мы раньше встречались в Цинтре, многие потом побывали в
Нильфгаарде и видели меня на аудиенциях. И никто не узнал. А ты видел всего
один раз, к тому же шестнадцать лет назад. Неужто я так врезался тебе в память?
— Я не узнал бы, ты действительно очень изменился. Я
просто догадался. Уже некоторое время тому назад, не без посторонней помощи и
подсказки я догадался, какую роль сыграл инцест в семье Цири. В ее крови. В
одном из кошмарных снов мне приснился инцест самый страшный, самый
отвратительный из возможных. И, пожалуйста, вот он ты, собственной персоной.
— Ты едва держишься на ногах, — холодно сказал
Эмгыр. — А через силу выдавливаемые дерзости заставляют тебя качаться еще
сильнее. Можешь сесть в присутствии императора. Этой привилегией ты будешь
пользоваться пожизненно.
Геральт с облегчением сел. Эмгыр продолжал стоять, опершись
о резной шкаф.
— Ты спас жизнь моей дочери, — сказал он. —
Несколько раз. Благодарю тебя за это. От своего собственного имени и от имени
потомков.
— Ты меня обезоруживаешь.
— Цирилла, — Эмгыр не отреагировал на
колкость, — поедет в Нильфгаард. В соответствующее время она станет женой
императора. Точно так же, как становились и становятся королевами десятки
девочек. То есть почти не зная своего супруга. Зачастую — не составив о нем
достаточно хорошего мнения после первой встречи. Часто — разочаровавшись
первыми днями и… ночами супружества. Цирилла будет не первая.
Геральт воздержался от комментариев.
— Цирилла, — продолжал император, — будет
счастлива, как и большинство королев, о которых я говорил. Это придет со
временем. Любовь, которой я от нее вовсе не требую, Цирилла перенесет на сына,
которого она мне родит. Эрцгерцога, а впоследствии императора. Императора,
который родит сына. Сына, который станет владыкой мира и спасет мир от
уничтожения. Так гласит пророчество, точное содержание которого знаю только я.
— Разумеется, — снова заговорил Белое
Пламя, — Цирилла никогда не узнает, кто я. Эта тайна умрет. Вместе с теми,
кто ее знает.
— Ясно, — кивнул Геральт. — Ясно даже и ежу.
О, пардон!
— Ты не можешь не видеть, — проговорил после
некоторого молчания Эмгыр, — десницы Предназначения, стоящего за всем
этим. За твоими действиями тоже. С самого начала.
— Во всем этом я вижу скорее руку Вильгефорца. Ведь
именно он тогда направил тебя в Цинтру, правда? Когда ты еще был Заколдованным
Йожем. Он сделал так, что Паветта…
