«Скверно, — подумал Русти, увидев, кто входит в
палатку. — Эльфы. Серебряная Молния. Бригада «Врихедд». Прославленная
бригада «Врихедд».
— Мы здесь, получается, лечим, — отметил факт
первый из эльфов, высокий, с удлиненным, красивым, выразительным лицом и
большими васильковыми газами. — Лечим?
Никто не отозвался. Русти чувствовал, как у него начинают
дрожать руки. Он быстро отдал иглу Марти. Увидел, что у Шани побелели лоб и
переносица…
— Как же так? — сказал эльф, зловеще растягивая
слова. — Зачем же мы там, в поле, раним? Мы там, в бою, раним для того,
чтобы из-за этих ран умирали. А вы, стало быть, лечите? Я вижу в этом полное
отсутствие логики. И единства интересов.
Он сгорбился и, почти не размахиваясь, вонзил меч в грудь
раненого, лежащего на носилках, что ближе стояли к входу. Другой эльф
пригвоздил второго раненого шпонтоном. Третий раненый, бывший в сознании,
попытался отвести удар левой рукой и толсто перебинтованной культей правой.
Шани крикнула. Тонко, пронзительно. Заглушая тяжелый,
нечеловеческий стон убиваемого калеки. Иоля, кинувшись к носилкам, прикрыла
собой следующего раненого. Лицо побелело у нее как ткань бинта, губы начали
непроизвольно дрожать. Эльф прищурился.
— Va vort, beanna! — пролаял он. — Иначе я
продырявлю тебя вместе с твоим Dh'oine!
— Вон отсюда! — Русти тремя прыжками подскочил к
Иоле, заслонил ее. — Вон из моей палатки, убийца! Выматывайся отсюда туда,
на поле. Там твое место. Среди других убийц. Можете поперебивать друг друга
там, если вам не терпится! Но отсюда — вон!
Эльф глянул вниз. На трясущегося от страха пузатого низушка,
макушкой курчавой головы достающего ему лишь чуточку выше пояса.
— Bloede Pherian, — зашипел он. — Людской
лакей! Прочь с дороги!
— Ну уж нет. — Зубы низушка стучали, но слова были
четкими.
Второй эльф подскочил, подтолкнул хирурга древком шпонтона.
Русти упал на колени. Высокий эльф грубым рывком стащил Иолю с раненого, занес
меч.
И замер, видя на черном, свернутом под головой раненого
плаще язычки серебряного пламени дивизии «Деитвен». И полковничьи знаки
различия.
— Yaevinn! — крикнула, влетая в палатку, эльфка с
темными, заплетенными в косу волосами. — Caemm, veloe! Ess'evgyriad a'Dh'oine
a'en va! Ess'tedd!
Высокий эльф несколько секунд глядел на раненого полковника,
потом перевел взгляд на слезящиеся от ужаса глаза хирурга. Посмотрел,
развернулся на каблуках и вышел.
Из-за полотна палатки снова донеслись топот, крик и звон
железа.
— Вперед на Черных! Бей-убивай! — орали тысячи
глоток. Кто-то взвыл по-звериному, вой перешел в чудовищный хрип. Русти
попытался встать, но ноги не слушались его. Руки тоже не очень.
Иоля, сотрясаемая спазмами сдерживаемых рыданий, скорчилась
рядом с носилками раненого нильфгаардца. В положении плода.
Шани плакала, не пытаясь скрыть слезы. Но крючки держала.
Марти спокойно шила, только губы у нее двигались в каком-то немом, беззвучном
монологе.
Русти, все еще не в силах встать, сел. Встретился взглядом с
вжавшимся в угол палатки санитаром.
— Плесни мне водки, — с трудом проговорил
он. — Только не говори, что у тебя нет. Знаю я вас, шельмецов. У вас
всегда есть.
* * *
Генерал Бленгейм Бленкерт поднялся на стременах и вытянул
шею на манер журавля, прислушиваясь к звукам боя.
— Развернуть строй, — приказал он
командирам. — А за тем вон холмом сразу в рысь. Из слов разведчиков
следует, что мы выйдем прямо на правое крыло Черных.
— И покажем им, где раки зимуют! — тонко крикнул
один из лейтенантов, юноша с шелковистыми и еще очень редкими усиками.
Бленкерт косо глянул на него.
— Отряд со штандартом вперед! — приказал он,
вынимая меч. — А при атаке кричать» Редания!". Кричать что есть мочи!
Пусть парни Фольтеста и Наталиса знают, что идет подмога.
* * *
Граф Кобус де Руйтер рубился во множестве битв четырнадцать
лет, с шестнадцатого годка жизни, и у него в генах, несомненно, выработалось
что-то такое, что позволяло ему, Кобусу де Руйтеру, воспринимать рев, крик и ор
битвы как симфонию, концерт для барабана с оркестром, хотя для любого другого
боевой рев и ор были не чем иным, как все заглушающим криком и грохотом.
Вот и сейчас граф де Руйтер моментально различил в концерте
новые ноты, аккорды и оттенки.
— Уррра, парни! — зарычал он, размахивая
булавой. — Редания! Редания идет! Орлы! Орлы!
С севера, из-за холмов, к полю боя катился вал конницы, над
которой плескались амарантовые флажки и большой гонфалон
[56]
с серебряным
реданским орлом.
— Помощь! — рявкнул Руйтер. — Помощь идет!
Уррррааа! Громи Черных!
Будучи солдатом в восьмом поколении, он мгновенно засек, что
нильфгаардцы сворачивают фланг, пытаясь развернуть его навстречу наступающей
коннице плотным фронтом. Он знал, что этого допустить нельзя.
— За мной, — прокричал граф, вырывая из рук
хорунжего штандарт. — За мной! Третогорцы, за мной!
Они ударили. Ударили самоубийственно, страшно. Но
действенно. Нильфгаардцы из дивизии «Венендаль» сломали строй, и на них с ходу
налетели реданские хоругви. В небо вознесся страшный гул.
Кобус де Руйтер уже не видел и не слышал этого. Шальной
бельт угодил ему прямо в висок. Граф повис в седле и упал с лошади, словно
саваном накрывшись штандартом. Восемь поколений де Руйтеров, полегших до него в
боях и следивших сейчас за битвой из иного мира, одобрительно кивали головами.
* * *
— Можно сказать, господин ротмистр, нордлингов в тот
день спасло чудо. Либо стечение обстоятельств, которого никто не мог
предвидеть. Правда, Рестиф де Монтолон пишет в своей книге, что маршал Коегоорн
совершил ошибку при оценке сил и намерений противника. Что пошел на
неоправданный риск, разделив Группу Армий «Центр» и двинув кавалерийский
резерв. Что рискованно принял бой, не обладая по крайней мере троекратным
превосходством. И что пренебрег разведкой, не обнаружил реданской армии, идущей
на помощь.
