Ката кашлянула.
– Сомневаюсь, что простушки…
– Заглохни! У меня сейчас начнется криз, а ты масла в огонь подливаешь. И давайте уже отправимся на ужин, сколько можно торчать в гостиной?
Взяв свекровь под руку, Леопольд вышел на крыльцо. За ними следовала Наталья, а Катарина, закрыв входную дверь, замыкала шествие.
По мере приближения к элитному жилому комплексу, в котором проживали Леопольд с матерью, свекровь все больше трясло.
– Лео, ты не сказал, как зовут твою маму.
– Цецилия Лазаревна.
– Боже!
– Сегодня мама дала выходной нашей кухарке и целый день сама простояла у плиты. Она у меня замечательно готовит, скоро вы в этом убедитесь.
– Не уверена, что мне кусок в горло полезет.
– Роза, ты обязательно должна отведать мамину фирменную рыбу, иначе станешь ее кровным врагом.
– Теперь у меня подскочил уровень адреналина.
Пятнадцать минут спустя, выходя из лифта, Розалия перекрестилась:
– Господи, помоги.
– Ты готова, дорогая?
– Да. Стреляйте! Вернее, звони.
Леопольд надавил на кнопку звонка и, убрав руки за спину, вытянулся, словно гитарная струна.
Катка во все глаза смотрела на дверь.
И вот дверь распахнулась.
На пороге стояла пожилая, чуть полноватая женщина с седыми, собранными на затылке в пучок волосами. Она была облачена в черное, строгого покроя платье, на вороте которого сверкала серебряная брошь в виде маленького паучка.
– Мама, – Леопольд Самуилович сделал шаг в сторону. – Мы уже приехали. Позволь представить тебе Розалию и ее семейство. Это Катарина, невестка Розы. Натали – их друг и помощница. А вот и сама Розочка.
Пребывая не в себе, свекрища выпалила:
– Здоровеньки булы, тетя Циля.
Цецилия Лазаревна кивнула Катке, затем одарила кивком Наталью, а когда пришел черед поздороваться с Розалией, она взяла сына за руку, отвела его в сторону и довольно-таки громко спросила:
– Польди, она еврейка?
Леопольд сглотнул.
– Нет, мама.
– Я так и знала. Мое старое сердце чувствовало, что ты приведешь в дом русскую. Ты меня разочаровал, Польди. Я на тебя сердита.
– Мама, Розочка очень хорошая женщина.
– Не спорю, но она русская! А в нашей семье нет русских. Все твои братья женились на еврейках, даже твой безрассудный дядя Яша, от которого всего можно было ожидать, связал жизнь с еврейкой.
– Мам, может, ты не будешь держать гостей в прихожей?
Цицилия Лазаровна сморщила нос и, обернувшись, заявила:
– Ладно, проходите. Ванная комната у нас там, вещи оставьте на комоде, домашние тапочки перед вами.
Катка с Натальей сунули ноги в мягкие тапки и потопали мыть руки.
Розалия уже намеревалась пойти за ними, как вдруг Цецилия прогремела:
– Вы забыли переобуться.
– Дорогая Цецилия Лазаревна, мне намного удобней ходить в туфлях.
– Что?! Польди, я ослышалась или она действительно собирается ходить по квартире в уличной обуви? У нас это не принято, извольте снять туфли. Польди, скажи ей!
– Розалия, надень, пожалуйста, тапочки.
– Лео, котик, я…
– Как вы назвали моего сына? Котик? Какая безнравственность! Почему вы обращаетесь к нему, будто он пятилетний мальчик? Его полное имя Леопольд, обращайтесь к нему именно так, а не иначе. Безо всяких там котиков, зайчиков и им подобных.
Вернувшись из ванной, Катарина прошептала:
– Розалия Станиславовна, наденьте тапки.
Стиснув зубы, свекровь скинула с себя туфли и, закрыв глаза, облачилась в тапочки.
– Ужин готов, тот, кто помыл руки, может пройти в столовую. – Цецилия Лазаревна развернулась и шаркающей походкой пошла по длинному коридору. – Она не еврейка. Не еврейка! За что мне это?!
Свекровь негодовала:
– Лео, ты сказал, что твоя мать ангел во плоти, а она едва меня живьем не съела.
– Мама добрая, просто она огорчилась, что ты не еврейка.
– Замечательно, и что теперь делать, познакомиться с ней заново и представиться Фаней Кацман?
– Ничего не надо делать, Розочка, просто иди, помой руки, и начнем ужинать.
– А твоя мама меня не отравит?
– Розалия Станиславовна, что вы несете? – с укором проговорила Ката.
– Но она на меня так смотрела… Пристально! Зло! Ужасающе!
– Роза, не преувеличивай, мама пригласила тебя к столу, а это уже кое-что.
– Ладно, двум смертям не бывать, а одной не миновать. Вы идите, а я сейчас смотаюсь в ванну и присоединюсь к вам.
В столовой Цецилия Лазаревна начала рассаживать гостей за стол.
– Катарина, вы с Натальей садитесь слева. Я сяду во главе стола, Польди напротив меня, а эта пусть садится справа.
– Мам, между прочим, у нее есть имя.
Цецилия Лазаревна ухмыльнулась:
– Судя по ее возрасту, и отчество тоже. Польди, неужели ты думаешь, я забыла имя этой? У меня отличная память, я еще не впала в маразм.
Розалия нарисовалась в столовой минуту спустя.
– Вау! Какой стол, сколько всего вы наготовили, у меня уже слюнки текут.
Цецилия Лазаревна указала свекрище на ее место.
– Садитесь. Но, прежде чем приступить к трапезе, поблагодарим Бога за сниспосланную нам пищу.
Кивнув, Розалия возвела руки к потолку и прохрипела:
– Спасибо, господи.
Цецилия побагровела:
– Я имела в виду молитву! – Она склонила голову и зашептала.
Все последовали ее примеру.
– Можно приступать, – возвестила Цецилия.
В помещении повисла долгая пауза. Никто не решался заговорить первым.
Розалия исподлобья наблюдала за матерью Леопольда, гадая, что бы такое сказать, дабы мамаша ее кавалера в мгновение ока воспылала к ней теплыми чувствами. Как назло, на ум ничего стоящего не приходило. Пауза затянулась слишком надолго.
Неожиданно Цицилия обратилась к свекрови:
– Когда Польди сказал, что его знакомую зовут Роза, я причислила вас к еврейкам.
– Мама, не начинай.
– Польди, не надо меня перебивать. Так вот, я подумала, что вы еврейка.
– Мне жаль, что я вас разочаровала, Цецилия Лазаревна, но поверьте, это не моя вина.
– Почему же вас назвали Розой?
