И сразу включился механизм, запускающий внутренние резервы: измочаленный после спектакля актёр на глазах превратился во влиятельную персону. Подкрутил шестерёнки, как он любил говорить.
– Так, – сказал он. – Прежде всего давай войдём в дом, и я пожму руки всем, кому следует.
Рукопожатия были частью работы Квиллера в качестве постоянного сотрудника «Всякой всячины».
Собравшиеся в гостиной были одеты соответственно случаю, а Квиллер появился в костюме для репетиций. Но для влиятельной особы правила не писаны. Вскользь и непринужденно он объяснил, что приехал сразу же после представления «Великого урагана». Все уже знали, что спектакль имел успех.
Когда Квиллер вошёл, чуть больше десятка гостей пили чай, рассредоточившись по гостиной. Раздались приглушённые возгласы. Усы знаменитого автора колонки «Из-под пера Квилла» узнали сразу.
Направившись прямо к Эдит, он взял её руки в свои, заявил, что она изумительно выглядит, выразил восхищение потрясающей щедростью, побудившей её подарить горожанам принадлежавший ей памятник архитектуры, и заверил, что город будет достоин этого дара.
Затем он пожал руку мэра, добродушного весельчака с крепкой, прямо медвежьей лапой, заявившего: «Это вам надо бы речь говорить. У вас это получается куда лучше, чем у меня».
Следующим был обмен рукопожатиями с пастором, который сообщил, что они с женой по очереди читают друг другу его колонку: она по вторникам, а он по пятницам.
Пожал он руку и председателю местного исторического общества, умолявшего выступить в ближайшее время на одном из заседаний.
А потом даже выпил чашку чаю.
Когда с этим было покончено, он предложил миссис Кэрролл руку:
– Вы разрешите мне проводить вас до Иттибиттивасси, в этот чудесный уголок, где живут сливки нашего общества?.. Вы удивительно удачно подобрали цвет платья, он просто создан для вас!
– Благодарю вас, – улыбнулась она. Лаванда -мой цвет. Ведь я родилась в ноябре.
– У вас есть свой цвет, а стихотворение ко дню рождения вы себе подобрали?
– Прежде у меня его не было. Но теперь, когда ваша колонка познакомила нас с такой идеей, думаю взять любимые стихи моего мужа – тринадцатый сонет Шекспира. Деллу особенно нравились две последние строчки.
[16]
В вестибюле «Уголка на Иттибиттивасси» Квиллера немедленно окружили, и это укрепило его статус влиятельной персоны.
Они поднялись наверх, и Эдит передала ему ключи от квартиры № 400. Отперев дверь, Квиллер мягко открыл её. Эдит вошла – и сразу же покачнулась. Квиллер успел подхватить её. Лицо миссис Кэрролл, восстановившее во время церемонии свой алебастровый оттенок, снова сделалось серым.
– Неотложку. Быстро! – скомандовал он.
Санитары с носилками появились мгновенно.
– Я поеду с ней, – заявила Сьюзан.
– Как вы считаете, я могу вызвать полицию от её имени? – спросил Квиллер.
– Безусловно!
Теперь он мог оценить урон, нанесённый комнате. Стеклянные створки шкафчика были распахнуты – фарфоровые башмачки исчезли, все до единого, кроме того, который упал на пол и разбился.
Уцелел только мейсенский башмачок, схоронившийся на прикроватном столике.
В углу валялась принадлежавшая Лише потертая дорожная сумка. Дверцы стенного шкафа были открыты, на полках стояло несколько небольших изящных сумочек, бросалось в глаза отсутствие чемодана. Его явно использовали для выноса награбленных вещиц… обернутых… в полотенца? Да, в ванной исчезли все полотенца, и в бельевом шкафу их тоже почти не осталось. Конечно, ведь фарфор необходимо было тщательно укутать махровыми полотенцами.
Вернулась Сьюзан.
– Её уже осматривает кардиолог. Когда прибудет полиция?
– Броуди выслал своего человека; Ему понадобятся сведения о количестве и стоимости украденного.
– В столе лежит гроссбух. Доктор Делл всё подробно в него записывал. Эдит однажды сказала, что коллекция стоит почти десять тысяч. А разговор состоялся ещё до инфляции.
Квиллер сказал, что дождётся приезда полицейских. Сьюзан принесла новость, что доктор МакКензи распорядился вызвать из больницы санитарную машину.
Домой Квиллер поехал, сделав крюк, через Индейскую Деревню. Хотелось воочию убедиться, что Полли не утонула во время прогулки на яхте. Как выяснилось, она только что вернулась. И даже не промокла.
– Ну, в воду ты не падала, это я вижу. А как всё прошло? – спросил Квиллер.
– Прогулка была прекрасной, если, конечно, любишь прогулки по воде. Компания не подвела. Завтрак был восхитительный. Дженис уговорила меня взять домой бутерброды с рокфором и крабовым мясом. Хлеб без корок. Не знаю, любишь ли ты такие изыски в качестве дополнения к чашке чая.
– Ещё бы!
– Можем прибавить к ним палочки сельдерея, усесться на крыльце и уписывать всё это, запивая холодным чаем.
Он предпочёл бы холодный кофе, но, поскольку ещё продолжалось празднование Четвертого июля, холодный чай представлялся более патриотичным.
– Подожди только, пока я переоденусь в домашнее, – сказала Полли.
– А я пока послушаю новости. Можно?
Квиллер включил приёмник.
«Счёт в последнем футбольном матче… Сгорел сарай на Песчаной улице… Авария на шоссе Биксби, есть жертвы. Ехавшая в южном направлении молодая женщина выехала на встречную полосу и столкнулась лоб в лоб с автобусом, следовавшем в аэропорт Биксби. Погибшая не опознана, номера машины указывают на регистрацию за пределами нашего штата».
Полли спустилась с балкона по наружной лесенке.
– Слышал? – сказала она. – Какая странная история! Если бы речь шла о пожилой женщине, объяснением был бы сердечный приступ.
– А тут – звонок своему парню по мобильнику, – предположил Квилл.
– Как прошло представление?
– На ура! Я выдам тебе пригласительный на следующий спектакль.
– А на торжественной церемонии в Маунт-Верноне ты побывал?
– Опоздал к передаче ключей, но успел к чаю в гостиной. Пирожные были не очень вкусные.
Квиллер мог бы добавить и ещё кое-что, но пора было отправляться домой – кормить котов.
Когда Квиллер въехал во двор амбара, лихорадочное мелькание хвостов в окне ясно показывало, что обед уже запоздал. И пока он красиво раскладывал еду по мисочкам – в одну побольше, в другую поменьше, – Коко и Юм-Юм, сидя на кухонной стойке, внимательно следили за всеми его движениями. В самый разгар приготовлений зазвонил телефон, и Квиллер снял трубку висевшего на стене аппарата, предполагая, что услышит отчет Сьюзан.
