– В этом доме есть комната, где госпожа сможет сделать все необходимое ей. Мне достаточно посторожить у двери, а… окно там только одно и очень маленькое.
– Другими словами, я пленница! Не лучше ли честно признаться в этом?
Джузеппе поклонился со слишком наигранным, если не сказать насмешливым, почтением.
– Пленница? Что за слово в отношении дамы, доверенной заботам преданного эскорта! Я просто должен следить, чтобы госпожа прибыла по назначению без происшествий, и из-за этого, только из-за этого, я и получил приказ ни под каким предлогом не покидать ее.
– А если я закричу, если я позову на помощь, – выйдя из себя, процедила сквозь зубы Марианна, – что вы сделаете, мэтр тюремщик?
Возмущенная молодая женщина внезапно увидела в пухлой руке «преданного слуги» черное дуло пистолета.
Джузеппе дал ей возможность полюбоваться им, прежде чем небрежно засунуть его снова за пояс.
– К тому же, – добавил он, – крик ничего не дал бы. Это небольшое поместье и перекладная станция принадлежит его сиятельству. Никто не поймет, если княгиня будет просить защиты от князя!
Лицо Джузеппе оставалось по-прежнему дружелюбным, но по жестокому огоньку, горевшему в его глазах, Марианна поняла, что он, ни секунды не колеблясь, убьет ее при попытке бунтовать.
Взвесив все, она решила, что сейчас лучше уступить. Тем более что, несмотря на неоспоримый комфорт берлины, езда по плохим дорогам так ее утомила, что ей необходимо было размяться.
Сопровождаемая в трех шагах Джузеппе, по-прежнему верным своей роли слуги из знатного дома, она вошла в домик, где крестьянка в пышной юбке и голубой косынке присела перед нею в неуклюжем реверансе. Затем, когда Марианна вернулась из комнаты, предложенной для приведения себя в порядок, женщина подала ей серый хлеб, сыр, маслины, лук и молоко, на которые жадно набросилась проголодавшаяся путешественница. Ее отказ от еды накануне вечером был главным образом проявлением ненужного тщеславия и плохого настроения, глупым, впрочем, ибо ей больше, чем когда-либо, требовалось сохранить свои силы. И на свежем утреннем воздухе она ощутила, что умирает от голода.
Пока она завтракала, запрягли свежих лошадей. Когда она закончила трапезу, карета снова пустилась в путь к низменной равнине, тянувшейся, казалось, до бесконечности.
Освежившись и подкрепившись, Марианна, несмотря на горевшие у нее на губах вопросы, предпочла замкнуться в гордом молчании. Она предполагала, что скоро приедет в место назначения. Карета неслась прямо к морю, не сворачивая ни вправо, ни влево. Тогда цель путешествия должна находиться на берегу…
Около полудня въехали в большую рыбачью деревню, разбросавшую свои низкие домишки возле канала с песчаными берегами. При выезде из густого сосняка, чьи широко раскинувшиеся большие темные деревья давали освежающую тень, жара показалась сильнее, чем была в действительности, и деревня более мрачной.
Здесь было царство песка. Насколько хватал глаз берег представлял собой громадный пляж, местами заросший сорной травой, и сама деревня с ее ветхой сторожевой башней и кусками римских стен казалась порождением этого всепоглощающего песка.
Перед домами сохли в неподвижном воздухе натянутые на шестах длинные сети, напоминавшие крылья гигантских стрекоз, а в канале, служившем портом, стояли на якорях несколько судов. Самой большой и самой щегольской выглядела узкая длинная тартана, на которой рыбак во фригийском колпаке готовил к подъему красные паруса.
Берлина остановилась возле канала, и рыбак сделал призывный жест рукой. Джузеппе снова пригласил Марианну выйти.
– Значит, мы приехали? – спросила она.
– Мы в порту, Excellenza, но не у цели путешествия. Второй этап будет осуществлен морем.
Удивление, беспокойство и раздражение оказались могущественней гордости Марианны.
– Морем? – воскликнула она. – Но, в конце концов, куда мы едем? Ваши приказы предусматривают, что я должна быть в полном неведении?
– Ничуть, Excellenza, ничуть! – с поклоном ответил Джузеппе. – Мы едем в Венецию. Дорога морем будет менее утомительной.
– В Be…
Это немыслимо! Хотя при других обстоятельствах показалось бы забавным, что королева Адриатики стала местом сразу нескольких встреч и средоточием разных интересов. Ведь в самом деле, для Наполеона было важно, чтобы Марианна отправилась из Венеции, не говоря уже о назначенной встрече с Язоном, и вот князь, ее супруг, выбрал ту же самую Венецию, чтобы объявить ей свою волю! Если бы не висевшая над нею темная угроза, Марианна могла бы рассмеяться.
Чтобы овладеть собой, она вышла и сделала несколько шагов вдоль канала. Спокойствие, окутывавшее этот маленький песчаный порт, было глубоким. Отсутствие ветра делало все неподвижным, и только стрекотание кузнечиков царило над деревней, где все казалось уснувшим. Кроме рыбака, который спрыгнул с борта, чтобы подойти к путешественникам, не виднелось ни одного человеческого существа.
– У них сиеста в ожидании ветра, – заметил Джузеппе. – Они появятся вечером, но мы тем не менее поднимаемся на борт. Госпожа сможет расположиться поудобней…
Он пошел впереди Марианны по доске, соединявшей судно с землей, и помог ей преодолеть этот зыбкий перешеек с почтением вышколенного слуги, в то время как кучер и другой слуга, поприветствовав их, сделали полуоборот и исчезли в сосняке.
По-видимому, для стороннего наблюдателя княгиня Сант’Анна являла собой облик знатной дамы, путешествующей в полном покое, но, конечно, вышеупомянутый наблюдатель не мог знать, что этот такой преданный слуга держал за поясом большой пистолет и что этот пистолет предназначался не для грабителей с большой дороги, а для самой хозяйки, если ей придет фантазия взбунтоваться.
В настоящее время не было другого наблюдателя, кроме рыбака, но в тот момент, когда она поставила ногу на палубу судна, Марианну удивил восхищенный взгляд, который он устремил на нее. Стоя у доски, он не спускал с нее зачарованных глаз, словно перед ним было неземное видение. И добрую минуту спустя он оставался погруженным в свой экстаз.
В свою очередь, Марианна незаметно оглядела его и вывела из этого осмотра интересное заключение. Не очень высокого роста, рыбак представлял собой великолепный образчик мужчины: рафаэлевская голова на теле Геркулеса Фарнезе. Его расстегнутая до пояса грубая холщовая рубаха позволяла видеть словно отлитые из бронзы мускулы. Губы были полные, глаза темные и блестящие, а из-под сдвинутого набок красного колпака выбивались густые черные кудри.
Сделав такую оценку, Марианна невольно удивилась мысли, что рукам этого человека округлая фигура Джузеппе не показалась бы тяжелой…
В то время как ей готовили укрытие на корме, Марианна строила планы бегства с помощью красивого рыбака. Обольстить его не составит труда. Тогда он, может быть, согласится обезвредить Джузеппе и высадить ее в каком-нибудь месте, где она сможет либо укрыться и известить Жоливаля, либо найти способ вернуться во Флоренцию. Впрочем, допуская, что он тоже на службе у князя, вполне возможно, используя ее право супруги князя, добиться его послушания. Разве Джузеппе не проявлял за время их странного путешествия внешние знаки учтивости? Рыбак не мог знать, что его прелестная пассажирка всего лишь пленница, которую влекут к ее судьбе… и которая все меньше и меньше хотела этого, особенно при таких обстоятельствах.
