И, повернувшись на пятках, Язон в два прыжка слетел с лестницы и бросился к штурманской рубке, где и заперся.
– Что вы ему сделали? – спросил Жоливаль, подходя к Марианне, которая, уцепившись за леер, боролась одновременно и с ветром, и с желанием разрыдаться.
– Ничего! Я только хотела объяснить ему, что рабство – вещь отвратительная и что я нахожу позорным присутствие здесь, на корабле, нескольких из этих несчастных, которые даже не имеют права быть людьми! И вы сами видели, как он со мною обошелся!
– Ах… значит, теперь вы завелись с ним из-за человеческих взаимоотношений? – возмущенно сказал Аркадиус. – Господи боже! Марианна! Неужели вам не хватает своих причин для стычек с Язоном, чтобы добавить еще проблемы, не имеющие ничего общего с вами обоими? Право слово, похоже, что вы получаете удовольствие, терзая друг друга! Он сгорает от желания обнять вас, и вы из-за пустяка готовы валяться у него в ногах, но, когда вы вместе, вы хорохоритесь друг перед другом, как два боевых петуха! К тому же вы делаете это перед лицом всего экипажа!
– Но, Жоливаль, вспомните о запахе!
– Вы сказали ему об этом?
– Нет, я не успела. Он вспыхнул моментально!
– Ну, это еще хорошо! Но зачем вы во все вмешиваетесь, мое дорогое дитя? Когда же вы усвоите, что у мужчин своя жизнь и они ведут ее так, как им кажется правильным. Ладно, пойдем, – добавил он спокойней, – я отведу вас к себе. Но пусть меня покарает Бог, если я отпущу вас еще раз одну, прежде чем признаю необходимость этого!
Марианна взяла предложенную руку и покорно последовала за своим другом. Им пришлось пройти среди спустившихся с мачт матросов. Благодаря ветру они смогли с интересом следить за перебранкой. Марианну встречали улыбки, заставившие ее смутиться, хотя она и старалась не замечать их и делала вид, что с интересом слушает рассуждения Жоливаля о погоде.
Но перед спуском по лестнице она увидела прислонившегося к гром-мачте человека, о котором недавно шла речь: темнокожего беглеца. Он тоже смотрел на нее, но не улыбался. Во взгляде его глаз, действительно серо-голубого оттенка, затаилась печаль. Непонятная сила заставила Марианну подойти к нему.
– Как вас зовут? – спросила она почти застенчиво.
Он оставил свою небрежную позу и выпрямился, чтобы ответить ей. Снова она была поражена дикой гармонией черт лица этого человека и необычностью его светлых глаз. За исключением темной кожи, у беглого раба не было никаких негроидных признаков. Нос прямой, тонкий, рот красиво очерчен. Слегка поклонившись, он прошептал:
– Калеб… к вашим услугам!
Марианна ощутила глубокое сострадание, эхо недавнего диспута с Язоном, к этому несчастному, который был всего лишь загнанным животным. Она искала, что бы ему сказать, и, вспомнив, что ей сообщил Язон, спросила:
– Вы знаете, что мы направляемся в Константинополь? Мне сказали, что вы убежали от турок. Вы не боитесь…
– Что меня поймают? Нет, сударыня. Если я не покину корабль, мне нечего бояться. Теперь я член экипажа, и капитан не позволит, чтобы тронули хоть одного из его людей! Однако… Благодарю за ваше доброе побуждение, сударыня!
– Ах, пустяки… К слову, вы в Турции выучили итальянский?
– Совершенно верно! Там рабы часто получают хорошее воспитание. Я говорю также и по-французски, – после легкого колебания добавил он на этом языке.
– Я вижу…
Слегка кивнув головой, Марианна направилась наконец к лестнице, где ее ждал Жоливаль.
– На вашем месте, – насмешливо заметил он, – я избегал бы болтовни с матросами. Наш шкипер вполне способен вообразить, что вы подстрекаете их к мятежу. И под горячую руку он без всяких разговоров закует вас в кандалы!
– Я тоже считаю его способным на это, но, Аркадиус, я не могу удержать жалость к этому бедняге. Раб… да еще беглый… это так печально! Как не ужасаться при мысли, как бы он страдал, если бы его поймали!
– Как ни странно, – сказал Жоливаль, – но ваш бронзовый моряк не вызывает у меня ни малейшего сострадания. Может быть, из-за внешнего вида. Любой хозяин, даже самый жестокий и не дрожащий над каждым су, дважды подумал бы, прежде чем ударить раба такого достоинства. Он слишком красив! И затем, он же сам сказал вам, что здесь ничего не боится. Американский флаг защищает его.
Стоявший в ее каюте запах сдавил Марианне горло. Несомненно, Агата была серьезно больна. Но как раз, когда она вошла к себе, доктор Лейтон закрывал за собой дверь маленькой каюты, где лежала горничная.
Он сообщил Марианне, что напичканная доверху белладонной девушка забыла о своих страданиях в глубоком сне. Он добавил, что ее не следует беспокоить. Но его тон не понравился молодой женщине так же, как и с первого взгляда не понравился вид ее каюты.
Повсюду валялось грязное белье, а посреди туалетного столика стояла миска, в которой плясала желтоватая жидкость, издававшая неприятный запах. Все это было сделано явно умышленно и вполне соответствовало тому, что она могла ждать от доктора Лейтона.
– Какая здесь вонь! – возмутился Жоливаль, бросаясь открыть иллюминатор. – Только от нее можно схватить морскую болезнь!
– Болезни редко приятно пахнут! – сухо отпарировал Лейтон, направляясь к двери.
Но Марианна остановила его на ходу и, показывая на лежавшие на ее койке предметы туалета, с кисло-сладким видом спросила:
– Надеюсь, что у вас достаточно салфеток, доктор. И вы не пользовались ни этим, ни моими платьями?
Бледное лицо застыло, но холодная молния сверкнула во взгляде, тогда как рот сжался еще больше. С его темной одеждой и длинными, свисавшими на воротник жесткими волосами, Джон Лейтон являл собой образчик суровой квакерской упрямости. И, возможно, он таки и был одним из них, ибо его манера разглядывать неотразимую Марианну граничила с отвращением. Снова она спросила себя, как смог такой человек добиться дружбы Язона. Он бы гораздо лучше спелся с Пилар!
Марианна с яростью отогнала неприятный образ жены Язона. Хватит сознания, что она еще жива, хотя и запрятана в тиши испанского монастыря, и не стоит труда вызывать ее образ!
Тем временем Лейтон усмирил приступ гнева, явно охвативший его. Еще более холодный и презрительный, если это было возможно, он откланялся и вышел, сопровождаемый взглядом Жоливаля, который не знал, смеяться ему или сердиться, и в конце концов решил сохранить спокойствие.
– Не нравится мне физиономия этого типа! Слава богу, что я не нуждаюсь в его услугах. Лечиться у него должно быть тяжким наказанием! – заметил он, пожав плечами. – Подумать только, что его придется терпеть каждый день за обеденным столом!
– Только не я! – восстала Марианна. – Раз мне запрещен полуют, я больше туда ни ногой, ни сверху, ни внутри! Я буду есть у себя… и не собираюсь мешать вам делать так же!
– Я посмотрю. А пока вернемся на палубу и прогуляемся. Я хочу найти Тоби, чтобы он убрал все это. Иначе ваш аппетит может сильно пострадать, но… на вашем месте я бы не забился в свою нору! Когда хотят привлечь внимание влюбленного, этого редко достигают, оставаясь взаперти. Покажите себя, черт возьми! И в полном блеске! Сирены не вернулись бы в свои подводные пещеры, попадись им однажды действительно привлекательный мореплаватель!..
