— Игра! Помнишь игру? Поиграй в нее! — уговаривал Квиллерен, открывая книгу и показывая коту, что от него требуется. Коко не обратил на приглашение ни малейшего внимания. Он был слишком поглощен происходившим за окном. Журналист схватил Коко поперек туловища и поставил на открытый словарь. — Теперь играй, маленькая мартышка!
Но кот стоял, напряженно выгнув спину, и бросал на Квиллерена взгляды, которые иначе как оскорбительными не назовешь.
— Ладно! — разочарованно произнес журналист. — Ты уже не тот, что был раньше. Иди к своим дурацким голубям.
Коко вернулся к окну, за которым Бен Николас крошил хлеб птицам.
Квиллерен снова отправился на улицу. Когда он уже почти дошел до конца лестницы, из магазина выпорхнула Айрис Кобб.
— Ну как, весело вам в Хламтауне? — прощебетала она.
— Кое-что раскапываю, — ответил он. — Странно, почему полиция толком не расследовала смерть Энди. Неужели к вам не заходили следователи и не задавали вопросов?
Она растерянно покачала головой. Из магазина послышался хриплый мужской голос:
— А я скажу вам, почему этого не делали! Хламтаун — клоповник, а кому есть дело до того, что происходит в клоповнике?
Миссис Кобб объяснила, понизив голос:
— Эта тема — его больное место. Он вечно ругается с городским правлением. Конечно, Си Си, скорее всего, прав. Полиция с удовольствием назвала это несчастным случаем и закрыла дело. Хламтаун их не беспокоит. — Тут ее лицо оживилось: похоже, она обожала сенсации. — А почему вы спрашиваете о следователях? Вы что-то подозреваете?
— Ничего определенного, но эта смерть была слишком странной, чтобы списать ее в архив как несчастный случай.
— Может, вы и правы. Может, произошло что-то, о чем никто и не догадывается. — Она поежилась. — Мурашки по коже от таких мыслей… Кстати, я продала медные подсвечники из вашей спальни, но поставила взамен суссексскую свинью — очень редкую. Голова снимается, и из нее можно пить.
— Спасибо, — сказал Квиллерен.
Он стал спускаться с последних ступенек и вдруг резко остановился. Щетка, которую принесла Юм-Юм! У нее голубая ручка, а его щетка, кажется, была зеленой… Или нет?
Глава 9
Квиллерен широким шагом направился к «Голубому дракону», вспоминая беззащитную Мэри, которую видел прошлой ночью. Но его встретила другая мисс Дакворт — такая, как в первый раз, — холодная и непроницаемая в своем японском кимоно. В магазине больше никого не было. Она села в резное тиковое кресло — высокая и прямая, как дымок, поднимающийся от ее сигареты.
— Мне передали, что вы звонили, — сказал он, немного разочарованный прохладным приемом. — Вы хотели меня видеть?
— Да. Я очень обеспокоена.
Она положила длинный мундштук и повернулась к нему.
— Что случилось?
— Прошлой ночью я совершила ошибку. Я боюсь, — сказала она, — что я говорила вчера слишком много.
— Вы были прекрасной компанией. Я наслаждался каждой минутой.
— Я не это имею в виду. Я не должна была раскрывать вам свою тайну.
— Вам нечего опасаться. Я дал слово.
— Мне следовало вспомнить, какую шутку сыграл с отцом ваш Джек Джонти, но, к сожалению, выпитое виски…
— Вы расслабились от спиртного и это пошло вам на пользу. Я ни за что не стану злоупотреблять вашим доверием.
Мэри Дакворт устремила на журналиста пронизывающий взгляд. Что-то в усах Квиллерена убеждало людей в его искренности. Другие усы могли быть злодейскими, высокомерными или вызывающими жалость, но растительность на верхней губе журналиста внушала доверие.
Мэри вздохнула и немного смягчилась.
— Я вам верю. Против воли верю. Просто…
— А теперь мне можно сесть?
— О, простите! Как невежливо с моей стороны!.. Пожалуйста, чувствуйте себя как дома Не хотите ли чашечку кофе?
— Нет, спасибо. Я только что ел суп у «Трех сестричек».
— Наверное, похлебку из моллюсков, — скривила губы Мэри. — Их магазин всегда напоминал мне рыбные ряды.
— Суп был очень вкусным.
— Из консервов, конечно.
«О-о, да это ревность», — подумал Квиллерен и про себя улыбнулся.
— А сегодня вам снились кошмары? — спросил он.
— Нет. Впервые за два месяца я спокойно спала. Вы оказались совершенно правы. Мне нужно было с кем-то поговорить. — Она замолчала, тепло взглянула ему в глаза и добавила: — Я благодарна вам, Квилл.
— Теперь, когда вам стало лучше, — попросил он, — сделайте для меня одну вещь. Просто, чтобы удовлетворить мое любопытство.
— А именно?
Она моментально напряглась.
— Вы не могли бы рассказать поподробнее о той ночи? Это не просто нездоровый интерес, уверяю вас. Чисто интеллектуальное любопытство.
Она прикусила губу.
— Что мне еще сказать? Я рассказала вам все, что было.
— Нарисуйте мне план комнаты, в которой вы нашли тело.
Он вручил ей шариковую ручку и сложенный в несколько раз лист газетной бумаги — его обычное снаряжение. Потом выбил выкуренный табак о пепельницу, снова набил трубку и зажег.
Мэри безнадежно вздохнула и начала рисовать.
— Это было в мастерской — в задней части магазина. Второй выход вот здесь. Справа длинный верстак с отделениями для бумаг и крючками для инструментов. Вдоль стен мебель и другие вещи, которые надо было склеить, покрыть лаком или отполировать.
— В том числе люстры?
— Они висели на потолке — около дюжины. Энди специализировался на осветительных приборах.
— А где была стремянка?
— Посреди комнаты оставался свободный пятачок. Где-то етыре с половиной метра по диагонали. Стремянка стояла примерно вот здесь. — Она поставила на плане крестик. — А хрустальная люстра лежала рядом на полу, разбитая вдребезги.
— Справа или слева от стремянки?
— Справа.
Она начертила еще один крестик.
— А тело?
— Слева от стремянки.
— Лицом вниз?
Она кивнула. Квиллерен медленно и глубоко затянулся.
— Энди был левшой или правшой?
Мэри снова насторожилась.
— Вы уверены, что газета не послала вас расследовать этот случай?
— «Бегу» нет до этого никакого дела. Все, что нужно моей газете, — это развлекательные статьи на тему антиквариата. Наверное, я слишком долго занимался криминальной хроникой. Чувствую себя обязанным все перепроверить.
