— Вчера утром, возвращаясь из церкви, я видела что-то поразительное. Над Хламтауном кружили сотни голубей. Летали и летали кругами, словно большая черная туча. Крылья хлопали, как раскаты грома…
На углу журналист расплатился сложенным вдоль долларом и помог Айрис выйти. Тьма казалась непроглядной. Здесь, где все было предназначено под снос, фонари не работали.
Они подождали, пока такси скроется из виду. Потом Квиллерен вновь взял миссис Кобб под локоть. Поисковая группа из двух человек пробиралась вперед по обледенелым колеям, оставленным тяжелыми грузовиками, увозившими останки уже снесенных зданий. Ближе к концу квартала высился большой каменный дом, с виду еще довольно крепкий.
— Пришли, — сказала Айрис. — Раньше здесь был железный забор. Растащили.
Квиллерен заметил следы протекторов, наполовину занесенные снегом. Насколько они свежи, сказать было трудно.
— Я думаю, он поставил автобус где-нибудь подальше, чтобы не бросался в глаза, — промолвил журналист.
Они прошли в ворота.
— Смотрите! — вскричала миссис Кобб. — Автобус тут! Где же Си Си? Вы что-нибудь слышите?
Оба замерли. Стояла мертвая тишина — только изредка доносился с автострады через пустырь шум шин.
Они зашли в дом с черного входа.
— Едва иду, — пролепетала Айрис, — колени подкашиваются. У меня жуткое предчувствие…
— Успокойтесь, — твердо сказал Квиллерен. — И будьте осторожней — гнилая доска.
Дверь — явно взломанная — вела на пыльную веранду, а оттуда в просторное помещение, служившее когда-то кухней. От утвари остались только подвесные полки. На полу валялись вывороченный мраморный камин и потускневшая медная люстра.
— Квиллерен и миссис Кобб снова замерли и прислушались. Ни звука. Пронизывающие сырость и холод.
Освещая дорогу фонариком, журналист провел Айрис через буфетную и столовую. Зияющие дыры однозначно свидетельствовали, что камин и люстра находились когда-то именно здесь. За столовой последовала гостиная, еще не подвергшаяся налету. Раздвижные двери в сводчатом пролете вели в холл.
Квиллерен вошел первым. Миссис Кобб — за ним. Тут царил полный разгром. Фонарик выхватывал из мрака куски лестничных перил, обломки филенки, прислоненные к стене, фрагменты лепных украшений… А у подножия лестницы…
Айрис закричала:
— Вот он!
На распростертом теле покоилась резная деревянная панель.
— О, Боже! Он… Он?..
— Может быть, он потерял сознание. Стойте здесь, — сказал Квиллерен, — я посмотрю.
Черное ореховое дерево оказалось чрезвычайно тяжелым. Квиллерен с трудом поднял панель и прислонил к стене. Миссис Кобб всхлипывала.
— Я боюсь. Ой, я боюсь…
Он направил свет на лицо Си Си — совсем белое под серой щетиной. Айрис потянула журналиста за рукав пальто.
— Вы видите? Он дышит?
— Выглядит плохо.
— Может, он просто замерз? Упал, и потерял сознание, и лежит здесь, в этом холоде…
Она взяла холодную, как лед, руку мужа, наклонилась и стала согревать своим дыханием его лицо.
Никто из них не услышал приближающихся шагов. Вдруг холл оказался залит ослепительным светом. Кто-то стоял в дверях гостиной.
— Полиция! — раздалось из дверей. — Что вы здесь делаете?
Миссис Кобб залилась слезами.
— Мой муж ранен. Быстрее! Отвезите его в больницу.
— Что вы здесь делаете?
— Нет! времени! Нету! — в истерике закричала она. — Вызовите «скорую»! Вызовите «скорую», пока не поздно!
Один из полицейских вступил в луч света, склонился над телом и покачал головой.
— Нет! Нет! — отчаянно вскричала Айрис. — Они спасут его! Они могут что-то сделать, я знаю! Скорее! Скорее!
— Слишком поздно, леди, — сказал полицейский и обратился к напарнику: — Сообщи, что здесь труп.
Миссис Кобб издала долгий горестный стон.
— Вам придется поехать с нами и дать показания, — сказал полицейский.
Квиллерен показал удостоверение:
— Я из «Бега дня».
Полицейский кивнул и заговорил менее резко:
— Вы не против поехать с нами? Следователям понадобятся показания. Просто для порядка. Все-таки труп…
Журналист взял еле стоящую на ногах Айрис под руку.
— Как случилось, что вы нас нашли?
— Таксист сообщил, что на углу Цвингер и Пятнадцатой вышло двое пассажиров… Что случилось с этим человеком? Он упал с лестницы?
— Похоже на то. Когда он не вернулся домой, мы…
Айрис Кобб опять жалобно застонала.
— Он нес эту панель. Он, должно быть, поскользнулся… Неверно ступил… Я говорила ему: не ходи! Я говорила! — Она повернула искаженное горем лицо к Квиллерену. — Что мне делать?.. Что мне делать?.. Я любила этого чудесного человека!
Глава 13
Из полиции Квиллерен отвез Айрис Кобб домой, позвал Мэри Дакворт, чтобы та побыла с ней, и пошел на работу. С печальным выражением лица, подчеркнутым обвисшими усами, он бросил на стол Арча Райкера десять страниц, напечатанных через два интервала.
— Что случилось? — спросил Арч.
— Кошмарное утро! Я не спал с пяти, — сказал Квиллерен. — Погиб мой квартиродатель. Упал с лестницы.
— Кобб?
— Он выносил всякое старье из брошенного дома и не вернулся. Я пошел с миссис Кобб искать. Нашли мертвым. Полиция увезла нас на допрос. Айрис вне себя от горя.
— Какой ужас! Печально слышать.
— Это был дом Элсворта на Пятнадцатой.
— Я знаю его, — сказал Райкер. — Такой большой каменный мавзолей. Гектор Элсворт был мэром города лет сорок тому назад.
— Правда? — безрадостно рассмеялся Квиллерен. — Значит, Кобб проиграл последнюю битву с городской администрацией. Они все-таки до него добрались! Я начинаю верить в потусторонний мир.
— Как ты собираешься это освещать?
— Еще не знаю. Кобб нарушал закон.
— Воровал? Все охотники за древностями так делают. Даже Рози! Она никогда не выезжает без лома в машине.
— Передай жене, что она расхищает собственность города. Кобба однажды поймали. Взяли под арест, оштрафовали на крупную сумму и сделали предупреждение, которым он пренебрег.
— Да, это не похоже на веселый рождественский рассказ, которого ждет босс.
— Мы можем сделать только одно, — сказал Квиллерен. — Кобб устраивал для Хламтауна рождественский праздник, благотворительную вечеринку — и боролся с городским советом. Они не позволяли ему украсить улицу, пригласить оркестр, продавать еду и питье. Всяческие препоны. Может, мы поговорим с советом и поставим материал на среду? Это самое меньшее, что мы можем сделать. Это немного, но вдова почувствует себя хоть чуть-чуть менее одиноко.
