– Ну разумеется, Квилл. Я никогда не была лично знакома ни с одним писателем. Придется тебе объяснить мне, как я должна себя вести.
Он всё время поглядывал в дальний конец зала, где под большой картиной, изображающей тонущего моряка в окружении акул, сидели четверо.
– Не смотри туда сейчас, – предупредил он, – но вот те двое, как мне сказали, искатели подводных сокровищ. Грабят затонувшие корабли.
Мужчины были высокие, худощавые, с каменными лицами.
– Прямо парни с рекламы сигарет, – оценила Розмари, – а их девицы тянут на манекенщиц. Интересно, как им удаётся приобрести такой потрясающий загар ранней весной? Только вид у них не очень веселый. Верно, потому, что плохо питаются и не то едят.
– Я видел этих девиц на пляже, – заметил Квиллер. – По-моему, они живут в соседнем коттедже. Уж не та ли это четверка, которая в прошлом году арендовала домик тети Фанни?
Он рассказал, как Коко привлёк его внимание к книге о кораблекрушениях и как он занимался расшифровкой своей написанной крест-накрест корреспонденции.
– Если тебе придёт охота получить адскую головную боль, – добавил он, – я дам тебе почитать одно из писем тети Фанни.
– А когда я встречусь с ней самой?
– Завтра или в среду. Мне нужно порасспросить её об этих так называемых любителях истории и о её взаимоотношениях с Баком Данфилдом. Правда, тут есть одна сложность: она плохо слышит.
– Многие виды глухоты – результат неправильного питания, – заявила Розмари.
– Она не глухая, я в этом уверен. Просто не желает слушать. Может, ты сумеешь пробиться через её «глухоту». Она, по-моему, хорошо относится к женщинам… Извини, я на минутку. Мне нужно перехватить этих молодчиков, пока они не ушли.
Он пересёк зал, подошёл к искателям сокровищ и обратился к тому, что был повнушительнее:
– Прошу прощения, сэр. Вы случайно не корреспондент одного из телеграфных агентств?
Тот покачал головой.
– Сожалею, но вы напали на ложный след, – ответил он низким и отнюдь не дружелюбным голосом.
– Но вы журналист, не так ли? И закончили Колумбийский университет? Вы освещали последние президентские выборы.
– Сожалею, ни того, ни другого за мной не числится.
Квиллер мастерски изобразил недоумение и повернулся ко второму мужчине:
– А я-то был уверен, что вы фоторепортёр и вы вместе выполняете важное задание.
Второй отозвался несколько дружелюбнее:
– Вот уж ничего похожего. Мы просто два шалопая, проводим здесь отпуск.
Квиллер извинился, пожелал им приятного отпуска и вернулся за свой столик.
– Что это всё значит? – поинтересовалась Розмари.
– Потом скажу.
По дороге домой он объяснил:
– Здесь, кажется, орудует ловкая шайка. Они используют коттедж тети Фанни как тайный штаб. Домик стоит на отшибе, двери никогда не запираются, и войти удобно, и скрыться: хочешь – берегом, – хочешь по шоссе, а то и лесом. Главный оставлял шестеркам распоряжения на магнитофонной ленте, а кассету прятал за головой лося.
Розмари расхохоталась:
– Квилл, дорогой, я же понимаю: ты меня разыгрываешь.
– Я совершенно серьёзен.
– Думаешь, это дело связано с наркотиками?
– Скорее, с ограблением затонувших кораблей. На дне озера покоятся останки множества затонувших кораблей, а в коттедже есть книга, где подробно перечислены все эти суда, их точное местоположение и описан груз. Некоторые затонули больше ста лет назад.
– И после стольких лет груз уцелел?
– В прошлом веке на них не автомобили и не телевизоры перевозили, а медные и золотые слитки. Грузовые манифесты точно сообщают, что именно было на борту каждого судна: сколько баррелей виски, сколько долларов в золоте и банкнотах. Когда-то в этой части Штатов жизнь била ключом.
– Зачем же ты заговорил с этими молодчиками в ресторане?
– Один из них мог оказаться предводителем шайки, но у обоих голоса не похожи на тот, что на кассете. Совсем не похожи, И всё-таки их главный где-то тут, поблизости.
– Ох, Квилл! У тебя слишком пылкое воображение.
Они вернулись домой, и Квиллер, открыв дверь, пропустил вперед Розмари.
– Ох, мои тюльпаны все на полу! – вскричала она, войдя,
– Чёртовы кошки! – взревел Квиллер во весь голос чтобы выманить негодников из гостиной.
– Квилл, они вытащили все чёрные тюльпаны.
– Возможно, они и правы. Тюльпаны не должны быть чёрными.
– Но ты сам говорил мне, что кошки не различают цвета.
Он собрал тюльпаны, а Розмари снова поставила букеты в импровизированные вазы на камин, бар и обеденный стол. Потом они пошли на веранду и, дожидаясь захода солнца, устроились в очень старых судовых шезлонгах, какие вполне могли быть на борту «Титаника».
Чайки взлетали, ныряли в озеро и ссорились из-за рыбы на берегу. Розмари определила, что это чайки-селедочницы.
– А те птахи, что ловят мошек и демонстрируют непрекращающийся воздушный балет, – пояснила она, – называются пурпурными лесными ласточками.
Коричнево-жёлтая птица, которая всё время со свистом проносилась мимо веранды, оказалась кедровкой.
– Я слышу сову, – возвестил Квиллер, стараясь показать, что и он кое-что понимает в живой природе.
– Нет, это рыдает лесной голубь, – поправила его Розмари. – И ещё я слышу кардинала… чибиса и, кажется, вьюрка. Закрой глаза и слушай. Это как симфония.
Он виновато погладил усы. Возможно, он слушал не те голоса. Здесь, в отпуске, на лоне природы, вместо того чтобы слушать голоса вольных пташек, он пытается различить голоса преступников. Лучше бы он читал книги о жизни птиц, чем письма, нацарапанные крест-накрест.
– Расскажи мне ещё о тёте Фанни, – прервала его размышления Розмари.
– Что? А, да, – пробормотал он, возвращаясь к действительности. – Начнём с того, что она носит экстравагантные наряды и красит губы яркой помадой, а голос у неё как у сержанта на плацу. Она мужественная женщина, любит командовать, полна энергии и самых разных идей.
– У неё, должно быть, очень правильная диета.
– У неё очень ловкий слуга, который водит машину, выполняет разные поручения, следит за садом, убирает в доме и знает, как починить любую существующую в этом мире вещь.
Розмари хмыкнула:
– Из него получился бы чудесный муж. Сколько ему лет?
– Но у меня есть подозрение, что он ещё и ворует по мелочи.
– Я так и знала, что отыщется какое-то «но», -вздохнула Розмари. – А как к нему относится Коко?
