Квиллер устал в дороге и мечтал побыстрее добраться до места. Ему потребовалось немало усилий, чтобы ускользнуть наконец от слишком радушной тети Фанни. Когда он уходил, садовник возился возле крыльца на грядке с тюльпанами. Он снова уставил на гостя пристальный взгляд, и Квиллер в шутку отдал ему честь.
Оставшиеся в машине пассажиры приветствовали его возвращение негодующими воплями, а Юм-Юм продолжала протестовать уже из принципа, хотя по дороге им больше не встречались повороты, мосты, виадуки и большие грузовики. Дорога шла через довольно пустынную местность, кое-где обнаруживались следы лесных пожаров. Почерневшие стволы деревьев словно застыли в каком-то причудливом танце. Рядом с вывеской «Горячие пироги» виднелись заросшие сорняками развалины. Машины попадались редко, в основном это были грузовички, водители которых приветственно махали зелёному автомобилю. Места, где находились заброшенные шахты – «Димсдейл», «Биг-Би», «Гудвинтер», – были отмечены знаками «Не подходить: опасно». Однако шахты «Клингеншоен» Квиллер нигде не заметил. Он поймал волну местной радиостанции, но тут же выключил приёмник. Так, значит, тётя Фанни состояла членом клубов! Квиллер легко мог представить себе, как она устраивает чаепитие, или председательствует в шляпе с цветами на заседании какого-нибудь комитета, или в качестве мадам президентши проводит собрание, или дает благотворительный бал.
Занятый этими размышлениями, он бросил взгляд в зеркало заднего вида. Следом за ним катил синий грузовичок. Квиллер сбросил скорость, грузовичок тоже поехал медленнее. Эта игра продолжалась несколько миль, пока не появилась какая-то ферма, окруженная низкими строениями. Их крыши, как и двор самой фермы, находились в непрерывном движении, вздымались и колыхались.
– Индюшки! – сообщил Квиллер своим пассажирам. – Вот счастливчики, вы будете жить рядом с индюшачьей фермой.
Когда он снова посмотрел в зеркало заднего вида, синего грузовичка нигде не было видно.
Немного погодя он проехал мимо большого поместья с хорошо ухоженными лужайками и цветочными клумбами за высокой узорчатой оградой. Далеко в глубине виднелись большие здания административного типа.
Шоссе стало взбираться в гору. Тут же на заднем сиденье поднялись две головы. Два носа начали принюхиваться к воде, до которой оставалось ещё не меньше мили. Раздраженное мяуканье сменилось возбужденным повизгиванием. Наконец показалось озеро, бескрайняя полоса неподвижной синей воды, сходившаяся вдали с синим-пресиним небом.
– Мы уже почти приехали! – сообщил Квиллер своим беспокойным пассажирам.
Дорога теперь шла вдоль берега, то подходя к самой воде, то теряясь в лесу. Они миновали ржавые ворота, охраняющие въезд на дорогу к клубу «Дюны». Через полмили показалась труба старой школы – и буква «К» на столбе. Квиллер свернул на гравиевую дорожку, петляющую между соснами и дубами. Время от времени попадались заросшие цветами солнечные полянки, стволы упавших деревьев и усыпанные душистыми цветами кусты. Ему хотелось, чтобы рядом была Розмари: вот кто умел всё замечать и ценить красоту! Перевалив через несколько песчаных дюн, дорога кончилась на поляне, с которой открывался вид на озеро. Где-то далеко, у самого горизонта, белели паруса лодок.
Здесь, на верхушке самой высокой дюны, у подножия огромных сосен, которые делали его совсем маленьким, стоял живописный домик, где Квиллер собирался провести лето. Потрескавшиеся бревна потемнели от времени. Выходившая на озеро веранда обещала долгие часы покоя и размышлений. Массивная каменная труба и стоящая поблизости солидных размеров поленница рождали мысль о вечерах с книгой перед камином, в котором пылает огонь.
Вход в дом обнаружился со стороны леса, он пролегал через вторую веранду, выходящую на поляну, которая служила стоянкой для автомобилей. Когда Квиллер подошёл поближе, дымчатая белка быстро вскарабкалась вверх по стволу дерева, посмотрела на него сверху вниз и сердито зацокала. Маленькие жёлтые птички метались из стороны в сторону и взволнованно чирикали. На поленнице сидел крошечный коричневый зверёк и, склонив набок голову, с любопытством разглядывал человека.
Квиллер помотал головой, не веря своим глазам. Все эти таинственные радости природы, эта безмятежная жизнь – они принадлежат ему на целых три месяца.
У входа на веранду висел до блеска начищенный медный корабельный колокол. Так и подмывало дернуть за веревку – просто от радости. Когда Квиллер двинулся к веранде, что-то скользкое и живое свалилось ему на голову. А это ещё что за дыра в затянутой сеткой двери? Неровные края загибались внутрь, словно кто-то швырнул камень в проволочную сетку, прорвав её. Квиллер нажал дверную ручку и осторожно шагнул на веранду. Там лежала тростниковая циновка, стояла простая мебель. На задней стене висела старинная фермерская утварь и другие предметы сельского обихода. В дальнем углу что-то шевельнулось. Большая птица с острым загнутым клювом сидела на спинке стула, хищные когти крепко вцепились в виниловую обивку. «Ястреб? Должно быть, ястреб», – подумал Квиллер. Он впервые близко видел хищную птицу и порадовался в душе, что сиамцы остались в машине. Птица могла быть раненой – и озлобленной. Чтобы пробить сетку, требовалась немалая сила, да и пронзительный взгляд горел отнюдь не дружелюбием.
Среди висевших на стене орудий труда Квиллер увидел старые деревянные вилы и медленно протянул к ним руку. Не торопясь, он пошире открыл входную дверь. Потом осторожно обошёл вокруг птицы и замахнулся на неё вилами. Ястреб пулей вылетел из дома.
Квиллер облегченно вздохнул. «Добро пожаловать на природу!» – сказал он себе.
Хотя коттедж был небольшим, внутри он выглядел достаточно просторным. Высокий потолок из сосны взмывал вверх почти на двадцать футов, его поддерживали стропила из ошкуренных брёвен. Стены тоже были из побеленных бревен. Над сложенным из простого камня камином висела голова лося с огромными рогами, а по бокам – кирка и поперечная пила дровосека с двухдюймовыми зубьями.
Обострённое обоняние Квиллера уловило какой-то странный душок. Мёртвое животное? Неисправная канализация? Забытый мусор? Он открыл двери, окна и хорошенько осмотрелся вокруг. Всё было в полном порядке, свежий воздух принёс запахи озера и аромат цветущей дикой вишни. Следующим его шагом было тщательно проверить сетки на окнах. Коко и Юм-Юм – домашние кошки, им не позволено гулять где попало, и рисковать Квиллер не собирался. Он тщательно осмотрел всё вокруг в поисках лазов, неплотно пригнанных досок и других тайных выходов.
Только после этого он принёс кошек в дом. Те осторожно вошли, прижимаясь к полу, отставив назад усы. Уши воспринимали неслышные для людей звуки. К тому времени, когда весь багаж был перенесён из машины, Юм-Юм, забравшись на самый верх, весело прыгала по стропилам, а Коко с надменным видом сидел на голове лося и с удовлетворением обозревал свои владения. Лось – с длинной мордой, широкими ноздрями и низко расположенной пастью – переносил это унижение с мрачной покорностью.
Квиллеру тоже пришлось по вкусу новое жилище. Он обнаружил телефон новейшей модели на стойке бара, микроволновую печь, ванну-джакузи и несколько полок с книгами. На кофейном столике лежали последние номера местных журналов, а в стереомагнитофоне кто-то оставил кассету с концерном Брамса. Телевизора не было, но это не имело значения: Квиллер оставался приверженцем печатного слова.
