– А почему бы не захватить с собой пижаму? Если ты после концерта уедешь домой, ты вынуждена будешь тут же вернуться обратно, чтобы успеть на службу в понедельник. А так тебе остаётся лишь выбрать спальню: английскую, императорскую или какую-нибудь ещё.
– Английскую, – сказала Полли. – Я всегда хотела спать в кровати с пологом на четырёх столбиках.
– Йау! – сказал Коко.
Осторожно кладя трубку, Квиллер произнёс:
– А это не ваше дело, юноша!
ЧЕТЫРНАДЦАТЬ
Суббота, двадцать третье ноября
«Облачность и ещё три дюйма снега», – предсказывал синоптик. Тем не менее светило солнце и Пикакс сверкал под легким белоснежным покрывалом, окутавшим его ещё в четверг. В Пикаксе снег долго оставался белым.
Когда Квиллер пришёл в главный корпус, чтобы приготовить котам завтрак, миссис Фулгров и мистер О'Делл были уже за работой, «Прекрасный день для свадьбы», – отметил он.
– Конечно, теперь, когда свадьба уже на носу, дьявол взял шефство над погодой, – сказал управляющий. – Во время моей женитьбы небеса громыхали, собаки выли, а птицы падали замертво на дорогу, но все сорок пять лет нашей совместной жизни не было ни единого грубого слова между нами, пока Бог не взял её душу; она умерла вдруг, без стонов и слёз.
Миссис Кобб нервничала. Не приготовив никакой еды, даже булочек с корицей, она бесцельно слонялась по дому, дожидаясь парикмахера. Коты тоже были неспокойны, чувствуя своего рода переворот. Они бродили туда-сюда, и Коко разговаривал сам с собой своими «йау» и «ик» и наконец сбросил книгу с полки. Квиллер был рад возможности сбежать из дома – в два часа пополудни он встречался с Сарой Вулсмит.
В свои девяносто пять лет эта женщина всё ещё была представителем попечительского совета старейшин при пикакской больнице, два современных здания которой, казалось, не гармонировали с городом псевдозамков и крепостей.
Её сиделка приняла Квиллера за огромным письменным столом.
– Миссис Вулсмит ждёт вас в читальном зале, – сказала она. – Она в вашем распоряжении, но, пожалуйста, ограничьте свой визит пятнадцатью минутами: она быстро устаёт. Миссис Вулсмит с нетерпением ждёт интервью. Не многие люди хотят послушать старые сказки про древние времена.
В читальне он увидел маленькую женщину с трясущимися руками; она сидела в кресле-каталке, завернувшись в шаль. Её сопровождала сестра милосердия, которая и выкатила сюда кресло из спальни.
– Сара, дорогая, это мистер Квиллер, – сказала она медленно и членораздельно. – Он пришёл, чтобы развлечь вас – В сторону она прошептала: – Ей девяносто пять, и у неё почти все зубы свои, но её сильно подводят глаза. Это добрая душа, и мы все любим её. Я сяду у двери и скажу вам, когда выйдет время.
– Где мои зубы? – потребовала миссис Вулсмит тревожным тоном.
– Ваш мосту вас во рту, дорогая, и вы прекрасно выглядите в новой шали. – Она нежно погладила руку старой леди.
Не растрачивая попусту время на прелюдии, Квиллер сказал:
– Не могли бы вы рассказать, как жилось на ферме во времена вашей молодости, миссис Вулсмит? Я включу этот магнитофон. – Он поднёс магнитофон к ней, но она бессмысленно смотрела по сторонам.
Вопрос: Вы родились в Мускаунти?
– Я не знаю, почему вы хотите говорить со мной. Я ничего не сделала. Я только жила на ферме и поднимала детей. Моё имя однажды напечатали в газете, когда меня обокрали.
Вопрос: Какую именно работу вы выполняли?
– В газете писали о воре, и я вырвала страницу. Она в моём кошельке. Где мой кошелёк? Достаньте её и прочтите. Вы можете прочесть её вслух. Я люблю это слушать.
В четверг в одиннадцать часов вечера Сара Вулсмит шестидесяти пяти лет из Сквинк-Корнерса сидела одна и вязала свитер в своей гостиной, когда мужчина с платком на лице ворвался к ней и сказал: «Давай сюда все деньги» Они мне страшно нужны». Она дала ему 18 долларов 73 цента из своего кошелька, и он убежал, оставив её в растерянности, но не причинив вреда.
– Я любила тогда вязать. У нас было семеро детей, у Джона и у меня, пятеро из них – мальчики. Двоих убило на войне. Джон погиб в тридцатисемиградусный мороз во время «Большого» урагана. Пошёл пригнать коров и замёрз. Пятнадцать коров замёрзли и все куры. В те времена зимы были жуткими. У меня есть электрическое одеяло. У вас есть такое? Когда я была маленькой девочкой, мы спали под горой стёганых одеял, я и мои сестры. По утрам мы рассматривали изморозь на потолке. Это было красиво, всё так к искрилось В кувшине, из которого мы умывались, был лёд. Иногда мы простывали. Мама натирала нам грудки скунсовым маслом и гусиным салом. Мы этого не любили. (Смеётся.) Мой брат стрелял диких кроликов, а я могла погнаться за ними и поймать. Папа гордился мной. У него не было коня. Он запрягал маму в плуг, и они пахали землю. В школу я не ходила. Я помогала маме на кухне. Однажды она заболела, и я должна была кормить шестнадцать мужчин, наших соседей. В те времена соседи помогали друг другу.
Вопрос: Было ли у вас время для…
– Мы, женщины, стирали одежду в корыте и сами делали мыло. Ещё я делала уксус и масло. Мы набивали подушки куриными перьями. О, сколько у нас их было! (Смеётся.) Однажды мы повезли тележку в город, забрали почту и купили за пенни шандровый леденец на палочке. Я вышла замуж за Джона, и у нас была большая ферма – коровы; лошади, свиньи, куры. Мы нанимали соседских мальчишек «снимать шелуху и скорлупу» за пенни в час. Набежали белохвостки и съели всю кукурузу. Однажды налетела саранча и всё съела. Соседские мальчишки работали по двенадцать часов в день.
Вопрос: А что вы помните о…
– Мы никогда не запирали дверь. Сосед мог войти и взять взаймы чашку сахара. Это соседский мальчик взял мои деньги. Я знала, кто это был, но не сказала констеблю. Я узнала его голос. Он работал иногда у нас на ферме.
Вопрос: Почему вы не сказали констеблю?
– Его звали Базиль. Мне его стало жаль. Его отец сидел в тюрьме. Убил человека.
Вопрос: Это была семья Уайтлстафф?
– Я выглянула в окно, когда он взял у меня деньги. Светила луна. Я видела, как он бежал через наше картофельное поле. Я знала, где он спрячется. Товарный поезд остановился у водокачки, чтобы набрать воды. Можно было услышать его свисток ещё за две мили. Мальчишки обычно прыгали на товарные поезда и уезжали. Один мальчик сорвался на рельсы и погиб. Я никогда не ездила на поезде.
Конец интервью.
Сиделка прервала монолог миссис Вулсмит:
– Время вышло, дорогая. Теперь попрощайтесь, и мы пойдём наверх вздремнуть.
Старая леди протянула тоненькую дрожащую руку, и Квиллер тепло пожал её обеими руками, изумляясь, как эти хрупкие руки когда-то стирали одежду, доили коров, копали картошку.
