Дрожь пробежала по спине Квиллера.
«НЕТ! – сказал он себе. – Сходство с трагедией Гудвинтеров было бы слишком фантастическим; можно сойти с ума, размышляя об этом. Пристрастие Коко к "Гамлету" было только совпадением», – так в конце концов сказал он сам себе.
Сиамцы закончили обедать и умывались. В комнате пахло рыбой так же сильно, как и дымом. Открыв окно на несколько дюймов для вентиляции, Квиллер был поражён трагическим видом из окна – призраком некогда благородного здания. Коко пытался сообщить ему, намекал… Если бы он умел читать мысли кота, это бессмысленное разрушение можно было предотвратить.
«Что случится дальше? – спросил он себя. – Не оставлять же здание в руинах. Может, взорвать его?»
Остов здания был высотой в три этажа, из твердого камня, в основании – толщина в два фута. Здание занимало главное место на Мейн-стрит, образуя вместе со зданием суда, городской библиотекой и двумя церквами Пикакскую площадь.
Коко прыгнул на подоконник и произнёс «ик-ик-ик», блестя своими яркими глазами, словно предвкушая что-то.
– Прошу прощения, мы не смогли как следует поговорить, – извинился Квиллер. – Слишком много отвлекающих событий. Ты, возможно, и не понимаешь, что такое пожар и его последствия. Ты скучаешь по Шекспиру? Тридцать семь бесценных маленьких томов исчезли в огне. И что мы теперь будем делать с останками музея?
Пока он говорил, пошёл снег, он падал медленно и тихо, скрывая под белой пеленой замёрзшие аллеи и чёрный от сажи лёд, опуская белый спасительный занавес на безобразную сцену разорения.
И тут Квиллер хлопнул себя по лбу, его словно внезапно озарило:
– Есть! Театр!
– Йяу! – подтвердил Коко.
– Пикаксу нужен театр. Театр – вот что нужно , – сказал Гамлет. У нас будет свой театр, Коко, и ты сможешь сыграть Ричарда Третьего… Где же ты?
Кот исчез.
– Куда делся этот чёртов кот? – недовольно гремел Квиллер.
А Коко вернулся на кухню и старался слизать керамическую глазурь с китайской тарелки.
