– Это была идея Фран Броуди?
– Да. Но сейчас будет легче. Покрытие из натуральной коры дуба – тонкие слои на подкладке розового цвета. Ладно, пора начинать.
– Я уберу кошек, чтобы вам не мешали.
Коко обследовал всё, а Юм-Юм изучала ботинки обойщика.
– Они не беспокоят меня. Мы знакомы с прошлого раза. Тот, что побольше, совал свой нос во всё, что я делал.
– У Коко здоровое любопытство. Вы не против, если я тоже посмотрю?
Пит превосходно владел линейкой, ножницами, ножами, щетками и роликами.
– Вы, кажется, знаете, что делаете, – восхищенно произнёс Квиллер. – Я же убедился в том, что мне самому это не под силу.
– Я клею обои с четырнадцати лет, – сказал Пит. – Оклеивал лучшие дома в округе. Никогда не было жалоб.
– Это интересно. Вы оклеивали и особняк Фитча?
Пит резко остановился и положил ножницы. Выражение его лица трудно было передать.
– Да, я был там три или четыре раза.
– Во вторник ночью случилось потрясающее происшествие.
– Да.
Квиллер заметил, что Пит тяжело дышит.
– Полиция никого не арестовала, но я понимаю – они допрашивают всех подозреваемых. Да, они неплохо делают своё дело. – Пит вернулся к работе, но не так энергично, как раньше.
– Я никогда не был в доме у Фитчей, – сказал Квиллер. – Какие обои им нравились?
– Грубый шёлк – очень просто. Я всё им оклеил, когда мистер и миссис Фитч жили там. После этого они переехали и захотели всё взять с собой.
– Вы делали какую-нибудь работу для Харли и его жены, когда они въехали?
– Да. Я отделывал столовую в сумасшедшем стиле с розовыми слониками. Она любила всё кричащее. И оклеил их спальню красным вельветом.
– Может, хотите кофе, или лимонада, или пива? – спросил Квиллер.
– Пожалуй… Кофе. На этой работе станешь трезвенником.
Квиллер согрел замороженный пирог в микроволновой печи, сварил кофе в электронной кофеварке и подал угощение в студию, заполненную лестницами и вёдрами с клеем.
Пит сел на пол с тарелкой. Коко смотрел на него, усы торчали вперёд, затем он прислонился носом к штанине с напряженным вниманием ищейки, напавшей на след.
– Оттолкните его в сторону, – сказал Квиллер, который тоже сидел на полу со своим кофе.
– Всё в порядке. Я люблю животных. Какой вкусный кофейный пирог.
– Его испекла Айрис Кобб. Она руководит Гудвинтеровским историческим музеем.
– Да, я знаю её. Я выполнял заказы для музея. Она хорошо готовит. Я получил десять фунтов аванса.
– Интересно, захотят они сделать из дома Фитча музей? – спросил Квиллер, возвращаясь к теме, которая его интересовала. – Я сомневаюсь, чтобы Дэвид Фитч остался жить там.
– Да, теперь он владеет этим сумасшедшим домом на холме. Хотя мне это не понятно, но предполагаю, что им он нравится больше, чем собственный. Они не въезжают из-за обоев.
– Харли будет недоставать в театральном клубе. Он замечательно играл, всегда с большим вдохновением. Однако я никогда не встречал его жену. Какая она была?
Пит медленно потряс головой:
– Она имела всё! – Когда Квиллер выразил удивление, он добавил: – Она была моей девчонкой. – Последовал другой глоток.
Квиллер ждал подробностей, но надежды его не оправдались, поэтому он сказал:
– Стало быть, вы её хорошо знали?
– С тех пор как она начала работать у Фитчей, она жила в их доме. Это было тогда, когда я отделывал их дом шёлком.
– Тогда у вас есть личная причина негодовать по поводу убийства.
– Да, – сказал он печально.
– Почему вы позволили ей уйти?
– Ей не нужен был муж-обойщик, несмотря на то что я прилично зарабатывал. Она хотела богача – кого-нибудь, кто возьмет её в Вегас и на Гавайи или ещё куда. Хорошо, она получила чего хотела, но ей не стало от этого лучше.
– Чёрт бы их всех побрал, Пит.
– Да. Я ухаживал за этой девочкой. – Он повернулся к Квиллеру: – Я опоздал сегодня потому, что полиция захотела задать мне несколько вопросов.
– Я уверен, они допрашивают всех, кто знал Белл.
– Да, но… они, вероятно, подумали, что у меня есть причины убить их обоих.
Было уже поздно, когда Пит, закончив работу, убрал свои лестницы и ведра. У Квиллера не было желания идти в ресторан, поэтому он согрел немножко замороженного тушеного мяса для себя и отдал кошкам оставшийся паштет из куриной печёнки. Юм-Юм жадно уплетала его, а Коко явно потерял аппетит. Он нервно крался по гостиной, как если бы надвигалась гроза, хотя ничего, кроме хорошей погоды, синоптики не предсказывали.
– Тебе понравился обойщик? – спросил Квиллер. – Я думаю, ты ему тоже. Приличный парень. Вряд ли полиция найдёт способ навесить что-нибудь на него.
Квиллер тоже потерял покой. Он включил радио и отверг все четыре радиостанции, прежде чем поймал местную. Шли новости: севернее Кеннебека автомобилист, ехавший на запад по шоссе «Скатертью дорога», с трудом избежал столкновения с пьяным водителем. Расследуя это и другие подобные происшествия, отдел шерифа объявил новую войну против пьянства за рулем.
Вождение в нетрезвом виде… Следующее сообщение: этим летом в Пикаксе будет много цветов. На пятидесяти цветочных клумбах на Мейн-стрит высажены петунии… Спортивные новости, на этот час: сегодня вечером пикакские шахтеры обыграли эскимосов Брр со счётом восемь – три.
Прослушав радио, Квиллер взялся за газеты, но ничто не привлекло его внимания. Тогда он приготовил кофе, но выпил только полчашки. Он хотел было позвонить Полли, но поленился: пришлось бы объяснять, почему архитектор – женщина.
В отчаянии он взял с полки «Моби Дика», которого не читал с колледжа, и с первых же слов роман привлек его внимание: «Зови меня Измаил». В середине первого абзаца он остановился, с наслаждением вспомнив, как они с Полли читали книги вслух во время уик-энда. Он всё ещё листал роман, когда в два двадцать товарный поезд пронзительно просвистел в северной стороне города. Кошки давно спали.
Он продолжал читать, когда оглушительно завыли сирены на Мейн-стрит. Судя по звукам, это были три полицейских машины и две машины «скорой помощи».
Обычное дело, сказал он сам себе. Ещё один пьяный водитель. Он закрыл книгу и с неохотой выключил свет.
Квиллер спал хорошо в эту ночь. Ему снился океан, он участвовал в китобойном походе… Моряк наверху мачты, прыгающий с реи на рею, словно кузнечик… и вдруг зазвонил телефон.
– Квилл, ты слышал новости по радио? – звонила Франческа. И она, и её отец имели привычку звонить в неурочное время.
