Они приближались к юго-западному концу туннеля, но света в конце не было видно – только неровная стена. Вокруг валялся отбитый камень, куски штукатурки и разбросанные инструменты – зубила, молотки и дрель. И ещё было много пыли. Они ползли до конца. Квиллер задыхался и пытался кашлять, не разжимая зубов.
Первым нашёл его Коко – маленький, квадратный, похожий на коробку предмет в темном углу туннеля.
«Бомба! – подумал Квиллер. – Динамит!»
Накрутив поводок на руку, другой рукой он направил свет на непонятное приспособление. Потом подполз к нему на коленях и нашёл кнопку. Какое-то мгновение в туннеле стояла мертвая тишина, а потом… визг, от которого встали дыбом волосы… сердитое ворчание, переходящее в злобный рык… стоны умирающего… удары погребального колокола… стенания и постукивания привидений… и крики!
Коко пулей вылетел из туннеля, и Квиллер, с другим концом поводка в руке, растянулся на глиняном полу.
ДВАДЦАТЬ ОДИН
Когда Квиллер появился на пороге амбара с мешком розовых полотенец и орущим котом, Митч Огилви сложил ладони рупором и крикнул через двор:
– У вас телефон звонит!
Проведя два часа на четвереньках, со сгорбленной спиной, Квиллер поблагодарил Митча холодно. Но прошёл к себе достаточно быстро, и на другом конце провода ещё не положили трубку.
– А, ну наконец-то, Квилл, – сказала Кэрол Ланспик. – Я решила подождать до пятнадцати звонков, подумала, что в такой хороший день ты будешь на улице. Ты был на улице?
– Да, – сказал он, тяжело дыша.
– Я ходила в больницу, навещала Верону. Малышка, похоже, выкарабкается. А Верона беременна.
– Я не знал. Как она?
– Не очень. Хочет вернуться в родной город, чтобы Пупси поправлялась там. Ларри оплатит расходы и даст ей немного денег. Винс оставил её без гроша! Какая скотина!
– Его нашли?
– По-моему, нет. С Вероной сейчас разговаривает полиция, и Ларри попросил своего адвоката поприсутствовать.
– Жаль Верону.
– Мне тоже. Мы ведь так её толком и не знаем. Она такая тихая и застенчивая. Она пришла работать в нашу комиссию по уборке помещений и всё делала очень ответственно. Я почему звоню, Квилл, – она что-то хочет тебе рассказать. Говорит, это важно. Не мог бы ты сегодня вечером приехать в больницу? Завтра я повезу её в аэропорт.
– Приеду. Спасибо, что сказала.
– Между прочим, совет проголосовал за то, чтобы на должность смотрителя назначить Митча, – сказала Кэрол.
Следующей позвонила Полли Дункан.
– Они нашли его! – выпалила она безо всяких предисловий. – Где-то в Огайо. Свекровь моей помощницы услышала по радио и позвонила в библиотеку.
– Я подозреваю, что он виновен не только в убийстве наркомана.
– Что ты хочешь сказать?
– Мне хотелось бы забежать к тебе сегодня вечером и кое-что обсудить, – сказал Квиллер.
– Приходи обедать, а я состряпаю карри.
– Мм… спасибо, Полли, но у меня встреча в Пикаксе. Увидимся после восьми,
– Не бери десерт, – сказала она. – Будем есть тыквенный пирог с кофе.
По дороге в Пикакс Квиллера мучили угрызения совести: зря он не разрешил Пупси посмотреть на кошек; с его стороны это был чистый эгоизм. А теперь этого никогда не будет. Не иначе как потребность в искуплении вины заставила его пообедать в закусочной «Грозный пёс». Отведав водянистого супа, пересоленных голубцов и напитка, в котором с трудом угадывался кофе, он поехал в больницу.
Верону он нашёл в отдельной палате, она сидела на стуле и маленькими кусочками ела какую-то еду, принесенную ей на подносе.
– Извините, что прерываю ваш обед, – сказал он.
– Мне совсем не хочется есть, – сказала она, отодвигая в сторону поднос. – Его поймали? – Её мягкий голос потерял свою певучесть и звучал теперь печально и невыразительно.
– Да, где-то в Огайо.
– Я рада.
– Не грустите. Малышка поправится, и ваш глаз уже лучше выглядит. Синяк уже меньше заметен.
Она потрогала лицо.
– Я не стукнулась о дверь. Мы спорили, и он ударил меня.
– Когда это произошло?
– Когда он уезжал – в понедельник вечером.
– Вы сказали мне, что он уехал в понедельник в полдень.
– Это он мне велел так говорить. – Она отвернулась и стала смотреть в окно.
– Кэрол Ланспик сказала, что вы что-то хотели мне рассказать, миссис Бозвел.
– Я не миссис Бозвел. Меня зовут Верона Уитмор.
– Так мне больше нравится. Это звучит приятно и мелодично, как ваш голос, – сказал он.
Она смутилась и опустила голову.
– Мне так стыдно. Я убирала в музее к воскресенью и пошла к Айрис на кухню, когда вас не было, и взяла кулинарную книгу.
– Я знал, что это вы, – сказал Квиллер. – После того как вы послали мне мясной хлебец. Это был её рецепт.
– Винсу очень нравились её мясные хлебцы, И я пыталась порадовать его.
– Я удивился, что вы смогли прочитать её почерк.
– Это было нелегко, но я догадалась. Я хотела отнести её назад, но тут всё это случилось. – Она казалась такой хрупкой и голодной, что на неё жалко было смотреть.
– Может, вам поесть? Смотрите, какой аппетитный яблочный пудинг.
– Я не голодна.
– Как вы встретились с Винсом? – спросил Квиллер.
– Я работала в ресторане в Питсбурге, а он частенько туда захаживал. Мне было его жаль, потому что ему всё время было больно – у него нога, вы знаете, его ранили во Вьетнаме.
Квиллер презрительно фыркнул в усы.
– Мы подружились, – продолжала Верона, – и он пригласил меня приехать сюда провести отпуск. Он говорил, что я могу взять с собой Пупси. О деньгах он мне не сказал – тогда не сказал.
– О каких деньгах?
– Его мать была родом отсюда, и она рассказала ему, что под амбаром спрятаны какие-то деньги, но их надо будет откапывать. Его дед знал о них. Но копать было трудно, и он всегда боялся, что кто-то узнает, чем он занимается. Вот почему он убил человека, который ночевал в амбаре. – Верона закрыла лицо руками, и плечи её затряслись от рыданий.
Такой взрыв эмоций по поводу убийства какого-то бродяги заставил Квиллера спросить:
– Вы знали человека, которого он убил?
Она покачала головой, слезы продолжали течь у неё по щекам. Он положил ей на колени коробочку бумажных носовых платков и терпеливо ждал. Что он мог сказать? Возможно, её состояние было некой смесью горя и облегчения оттого, что они с Пупси свободны от Винса. Сцена была долгой и мучительной. Когда наконец ему удалось уговорить её продолжать, разговор не клеился; дрожащим голосом она выдавливала из себя отдельные слова и снова замолкала.
