– Не зайдёте выпить стаканчик чего-нибудь на ночь? – спросил он, когда они наконец добрались до стоянки «Тип-Топа».
– Нет, спасибо, но я хорошо провела вечер и благодарна вам за то, что вы выслушали меня. Это было очень любезно с вашей стороны.
Он проводил её до старого армейского автомобиля.
– Я искренне сожалею, что ваш брат оказался в таком трудном положении. Надеюсь всё-таки на положительные изменения.
Она взобралась на водительское сиденье.
– Легче сдвинуть гору, – сказала она, беспомощно пожав плечами.
Квиллер подождал, пока её автомобиль не скрылся из виду, и поднялся на веранду. Коко ждал его в холле, расхаживая взад и вперед, как если бы собирался сообщить ему нечто очень срочное, но у Квиллера были свои дела. Он направился прямо к телефону и позвонил в Пикакс, не дожидаясь льготных тарифов.
– Полли, это Квилл! – резко объявил он.
– Милый! Я так благодарна тебе за то, что ты позвонил. Галифакс Гудвинтер покончил с собой!
– НЕТ!
– Он похоронил жену в прошлую пятницу, как ты знаешь, а вчера ночью принял слишком большую дозу снотворного.
– Трудно поверить! Он оставил записку?
– Ничего. Вообще ничего. Но ходят слухи, будто смерть его жены наступила в результате убийства из милосердия. Она была безнадежно больна так долго, а ему бедняге, скоро бы исполнилось восемьдесят. Никогда не будет другого такого сельского врача, как доктор Гал. Весь округ в трауре. Уже точно известно, что Мелинда возвращается из Бостона и практика отца перейдёт к ней но она совсем другое дело.
– Согласен, – ответил Квиллер.
Его встревожили не столько медицинские перспективы Мускаунти, сколько возможные затруднения в его личной жизни. До переезда в Бостон Мелинда была одержима идеей замужества, а он так же упорно хотел остаться холостяком, хотя и находил её волнующе привлекательной.
– Ну а теперь, когда ты знаешь все неприятные новости, Квилл, – говорила Полли, – скажи, как там в горах?
– Рву и мечу, – ответил он.
– Звучит как речь истинного горца, а ты там только три дня.
– Я выведен из себя тем, что произошло в ресторане, откуда я только что приехал.
– И что тебя вывело из равновесия?
– Всё! Они дали мне самый плохой столик. Обслуживание было ужасающим. Суп – холодным. Еда – пересоленной. Именно благодаря пересоленной еде я понял, что происходит.
– Ты хочешь сказать, что это было сделано специально?
– Именно так, чёрт возьми! Мне дали понять, что я пригласил не того человека на ужин. Моим гостем был человек с гор. Их называют здесь бульбиками.
– Неужели! Их не любят до такой степени?
– Это непопулярное меньшинство, хотя пришли они сюда первыми и судьба их не баловала. У нас в Мускаунти тоже есть группы, но нет таких предрассудков, и я не был готов к этому. Весь ужин я находился в замешательстве.
– Что ты собираешься делать? – Полли знала, что Квиллер был не из тех, кто подставляет вторую щеку.
– Я должен подумать.
– Мне жаль, что ты так огорчён.
– Не расстраивайся, – сказал он, успокаиваясь. – Я посоветуюсь с Коко. Он что-нибудь придумает. А как Бутси?
– Прекрасно. Он весит десять фунтов. (4.5 кг)
– Десять фунтов, приближающиеся к тридцати! А ты как?
– Хорошо. Библиотечный совет даёт официальный обед в пятницу, и я переделываю ворот моего длинного платья, чтобы можно было надеть жемчуга. Я скучаю по тебе, милый.
– Я тоже скучаю по тебе. – Пауза, наполненная дыханием. Несмотря на свою способность к словам, ласковые фразы он находил с трудом. – Пока, – сказал он с теплотой в голосе.
– Пока, милый.
Он вышел на веранду и быстрым шагом обошёл её несколько раз. На западе садилось солнце, и облака-драконы вели яростную битву – фиолетово-розовые и пурпурно-красные против бирюзового неба. Когда вечерняя сырость с северо-востока прогнала его в дом, Коко всё ещё расхаживал по холлу взад и вперед.
– Что ты задумал? – рассеянно спросил Квиллер.
– Йау! – ответил Коко с настойчивостью, бегая туда-сюда под аркой в гостиной.
– Где Юм-Юм? – Квиллер вдруг понял, что не видел её с тех пор, как вернулся домой.
Он немедленно проверил все удобные кресла в гостиной и все кровати наверху. Он звал её по имени, обходя комнату за комнатой, открывая тумбочки, шкафы и даже ящики. Потом, вернувшись в гостиную, он увидел как Коко нырнул под скатерть, свисающую до пола, скатерть, которой Сабрина закрыла круглый стол.
– Ах, черти! – пробормотал он, опускаясь на колени И заглядывая под стол. Они оба были там, сидя с блаженными мордами, там же лежало письмо с адресом, марками, с дырочками по углам.
– Кто его стащил? – требовательно спросил он, зная, что сделал это Коко, привлечённый клеем на конверте и марках. Если Юм-Юм снискала известность тем, что таскала лапкой буквы из игры в слова и зажигалки, то Коко специализировался на документах, оставляя следы коготков в качестве улики. Квиллер, помня об обещании переслать письмо, бросил его в ящик охотничьего шкафчика Фитцуоллоу, заметив адрес: Шерри Хокинфилд в Мэриленд, – возможно, то был счёт за оценочные услуги Сабрины Пил.
Перед тем как подняться наверх и завершить вечер чтением, он дал сиамцам их обычную еду перед сном – сухой корм, придуманный поваром-гурманом из Мускаунти. Квиллер смотрел, как они грызли и жевали, но мыслями был далеко. Он не испытывал ни малейшего желания вставать на чью-либо сторону в местной политике и не собирался становиться слепым орудием в руках жителей гор. И всё же безобразное обращение в гольф-клубе и эмоциональные излияния Кризалис за ужином взволновали его.
Вопрос о хорошем адвокате решался легко, стоило лишь позвонить «Хасселрич, Беннет и Бартер» в Пикаксе, но разговор со старым Хасселричем – трепещущие веки и дрожащий подбородок – предполагал краткое изложение дела. Придётся провести предварительное расследование по убийству в День отца, но провести спокойно, не вызывая шума в долине.
Рассеянно наблюдая, как сиамцы умываются после еды, Квиллер начал поглаживать усы: возникла идея. Как прикрытие он использует уловку, сработавшую в прошлый раз. Это бы объяснило и причину его пребывания здесь, и необходимость ознакомиться с расшифровкой стенограммы суда над Бичемом, а также дало бы ему возможность опросить местных жителей, особенно тех, кто стал жертвой разгромных редакционных статей Хокинфилда. Чтобы эта новость распространилась как можно быстрее, он прежде всего сообщит о своей идее Кармайклу из «Вестей».
«Колин, – скажет он, – я хочу, чтобы вы узнали первым. Я собираюсь написать биографию Дж. Дж. Хокинфилда».
