Квиллер с озабоченным видом теребил усы.
– Ты рассмотрела его?
– Именно это интересовало полицию. У меня создалось впечатление, что он был среднего телосложения. А ещё я заметила бороду. Вот, пожалуй, и всё.
– Это сужает круг подозреваемых до сорока процентов нашего мужского населения, – произнёс Квиллер.
В Мускаунти бороды были в почете у выращивающих картофель фермеров, разводящих овец скотоводов, у охотников, рыбаков, строительных рабочих и газетных репортеров.
– Я бы сказала, что у него была густая борода, – добавила она.
– Броуди обещал мне приставить к тебе полицейского для охраны. Он сдержал слово?
– Эндрю предложил, чтобы меня отвозили на работу и привозили обратно, но, честно говоря, Квилл, днем это выглядит как-то неуместно.
– Гм-м, – пробормотал он в глубокой задумчивости.
Было ли все это ложной тревогой? Или Полли в самом деле грозит опасность? Чтобы отвлечь её от тревожных мыслей, он спросил:
– Что делает это нелепое яйцо за контрольным столом?
– Разве ты не узнал Шалтая-Болтая? Он гвоздь нашей летней программы, – терпеливо объяснила она. – Дети помогают ему вылечиться, беря книги на свой абонемент. После того как они прочтут определённое число книг, он снова станет здоровым и счастливым, а мы устроим праздник. Ты приглашён, – лукаво добавила она, зная, что он избегает общества маленьких детей.
– Как же вы узнаете, что малыши прочли все эти книги? Или хотя бы открывали их?
– Квилл, милый, какой же ты циник! – с укором сказала она. – Пребывание в горах нисколько тебя не смягчило… Кстати, ты видел наш подъёмник? Мы очень благодарны Клингеншоеновскому фонду. Теперь читальный зал доступен для старых и немощных.
– Вам бы следовало попросить у фонда несколько стульев с мягкими сиденьями, – он беспокойно поёрзал на своём стуле. – Ну а кроме болезни Шалтая-Болтая ещё какие-нибудь новости есть?
– Мы всё ещё горюем из-за самоубийства доктора Галифакса. Мелинда приехала на похороны отца и решила остаться здесь. Все этим довольны.
В маленьких городах принято с почтительностью говорить о его уроженцах и уроженках, которые это заслужили.
Мелинда Гудвинтер была предшественницей Полли в качестве объекта нежных чувств Квиллера, – о чём в Пикаксе знал едва ли не каждый, – но он постарался ничем не выдать своей реакции. И спросил как бы между прочим:
– Пациенты доктора Гала перейдут к ней?
– Да, она уже объявила об этом. – Полли говорила о Мелинде с показной бесстрастностью.
– Как насчёт того, чтобы пообедать сегодня вечером в «Старой мельнице»? – спросил он, меняя тему разговора, чтобы скрыть обеспокоенность, вызванную возвращением Мелинды.
– Я как раз надеялась, что ты меня пригласишь. Я должна обсудить с тобой нечто весьма интересное.
– Что именно?
Она загадочно улыбнулась:
– Сейчас не могу сказать. Это сюрприз.
– Куда мне заехать за тобой? И во сколько?
– Что если в семь? – предложила Полли. – Мне бы хотелось зайти домой, переодеться и накормить Бутси.
– Тогда в семь, у твоего дома.
– Ты уверен, что не слишком устал после дороги?
– Мне нужна только чашка крепкого кофе, и я готов качаться на люстре.
– Я соскучилась по тебе, дорогой. Я так рада, что ты вернулся, – нежно проворковала она.
– Мне тоже не хватало тебя, Полли.
Уже выходя из её кабинета, он остановился на пороге, откуда мог видеть читателей. Какая-то седая женщина, несмотря на свой артрит, трудолюбиво орудовала спицами, пожилой мужчина склонился над стопкой книг, человек помоложе с всклокоченной бородой лениво перелистывал журналы.
– Что это за бородатый тип? – пробормотал Квиллер, пощипывая усы.
– Не знаю. Вон та женщина – миссис Кроубенкс, внучка всегда оставляет её здесь, когда идёт по делам. Теперь, когда у нас есть подъемник, мы превратились в санаторий для бабушек и дедушек. Гомер Тиббит занимается изысканиями для Исторического общества. А того, что помоложе, я не знаю.
Квиллер широкими шагами пересёк читальный зал, чтобы побеседовать с тощим и неуклюжим мистером Тиббитом, перешагнувшим девяностолетний рубеж, но, несмотря на хруст в суставах, всё ещё сохранявшим активность.
– Я слышал, Гомер, что вы путешествуете в мрачное прошлое Мускаунти.
Ушедший на покой директор школы выпрямился, причём в некоторых частях его скелета что-то затрещало.
– Занялся этим, чтобы поддерживать старые мозги в рабочем состоянии, – сказал он надтреснутым голосом. – Никто никогда не писал истории Гудвинтеров, а ведь это они основали Пикакс сто пятьдесят лет назад. Весь род распадается на четыре ветви, в жилах одних течёт благородная кровь, а вот о других такого, к сожалению, не скажешь. Но последние с Амандой (она из Гудвинтеров-алкоголиков) прекратят своё существование. У доктора же Галифакса было двое детей, но мальчик несколько лет назад погиб в автокатастрофе, а если доктор Мелинда выйдет замуж и даже родит сыновей, то ни она, ни её дети уже не будут носить эту фамилию. Конечно, – продолжил он после минутного размышления, -она может пойти на то, чтобы нарушить некоторые условности. В наши дни никогда не знаешь, что выкинет молодежь. Однако считаю: на данный момент единственная надежда – это Джуниор Гудвинтер. Пока у него только один сын…
Мистер Тиббит продолжил бы свою болтовню, но Квиллер заметил, что бородатый мужчина покинул читальный зал. Извинившись перед Гомером, Квиллер сбежал по лестнице и выскочил из здания, удачно избежав столкновения с дошколятами, – машина с массачусетскими номерами уже отъезжала от стоянки.
Из библиотеки он отправился в полицейский участок, выбрав глухую улицу в надежде избежать встреч со знакомыми и объяснений, почему его отдых в горах так быстро закончился. Он застал Эндрю Броуди, высокого, широкоплечего шефа полиции, сгорбившимся за компьютером, с недоверчивым видом тыкающим пальцем в клавиатуру.
– Кто только изобрёл эти проклятые штуки! – проворчал Броуди. – Больше неприятностей, чем пользы! – Он откинулся на спинку стула. – Ну, дружище, быстро же ты примчался обратно в Пикакс! Как тебе это удалось?
– Держался незаметно, подкупал полицию и не называл своего настоящего имени, – молниеносно ответил Квиллер в своей обычной шутливой манере, импонирующей Броуди. – Что нового, Энди? Есть ли ещё сообщения о преследованиях?
– Ни единого. То, что произошло на Гудвинтер-бульваре, трудно классифицировать. Не скажу, что я согласен с твоей теорией, Квилл. В этих местах мы никогда не сталкивались с похищениями: лишь однажды папаша украл собственного ребенка, которого они с матерью не могли поделить.
