– Умерла?! Какой ужас!
– Мне больно сообщать вам такую новость, но её семья считает, что вы должны это знать.
Не было слышно ни звука.
– Алло? Алло? – кричал он в трубку. Кэти произнесла смягчившимся голосом:
– Должна сказать, что я совершенно потрясена. Ведь она была ещё так молода.
– Её тело отправили обратно и два дня назад похоронили. Мы составили список её друзей и извещаем их.
– Оставшуюся часть поездки отменили? Мой брат был нанят водителем. Странно, что он ничего не сообщил мне.
– Брюс Гоу! Он ваш брат? – А… да.
– Он прекрасный водитель и вёл себя со всеми очень обходительно, хотя имел дело с полным автобусом капризных американских туристов.
– Да, он… очень хороший. Как, вы сказали, вас зовут?
– Джим Квиллер. Девичья фамилия моей матери Макинтош. Мы с вами происходим из разных ветвей одного клана. В битве под Каллоденом участвовал некий Мак-Бин, гигантского роста, который, стоя спиной к стене, убил палашом тринадцать англичан. – Этот рассказ имел своей целью уведомить Кэти о его прошотландских симпатиях и расположить её к себе.
– А… да. Макинтош довольно распространенная фамилия в Шотландии. – Она говорила рассеянно, видимо беспокоясь о брате. – Когда это произошло?
– Почти неделю назад.
– Честно говоря, я так взволнована. Я не знаю, что сказать, мистер… мистер…
– Квиллер. Если бы вы написали родителям Ирмы, то оказали бы им поддержку. Сколько лет вы были с ней знакомы?
– Более двадцати. Мы вместе учились в художественной школе. В Глазго. – Казалось, она говорила, обдумывая каждое слово.
– Нет ли у вас каких-нибудь фотографий или памятных вещей, с которыми вам не жаль расстаться? Я уверен, её родители были бы рады любой вещице, напоминающей о ней.
– Думаю, это самое меньшее, что я могу сделать.
– У вас есть адрес?
– Их дом на Гудвинтер-бульваре? Да, конечно.
– Я пришлю вам некролог, вырезанный из местной газеты. Там очень хорошая фотография Ирмы.
– Это очень мило с вашей стороны. Если вы сможете прислать две вырезки…
– С радостью сделаю это, миссис Мак-Бин.
– И спасибо, что позвонили… мистер…
– Квиллер.
Перед тем как закончить разговор, он уточнил её адрес и повесил трубку с чувством удовлетворения. Теперь можно поговорить и с Броуди.
Он быстро дошёл до полицейского участка, но не успел произнести и слова, когда сидевший за столом сержант пригласил его кивком головы пройти в кабинет шефа.
Броуди с удивлением поднял голову:
– Когда ты вернулся, парень?
– В субботу. Ты слышал печальные новости? Шеф полиции кивнул:
– Я играл на волынке на её похоронах.
– Вероятно, ты знаешь, что у неё был сердечный приступ, приведший к смерти, но в этой истории есть ещё кое-что, и я хотел бы посоветоваться с тобой. – Квиллер посмотрел на дверь и закрыл её.
– Налей себе кофе и садись. Как там Шотландия, если отвлечься от всего остального?
– Она очень красива!
– Небось одурел от волынок?
– Хочешь верь, хочешь нет, Энди, но мы ни разу за все время не слышали звука волынки.
– Вы побывали не там, где надо, дорогой. Вы должны приехать на Шотландскую ночь в мой охотничий домик. И мы вам покажем, что такое игра на волынке… Ну, так что тебя тревожит?
Квиллер пододвинул стул ближе к нему.
– Слушай. В автобусе, совершающем поездку по Шотландии, нас было шестнадцать, – начал он, – и нашим водителем оказался шотландец по имени Брюс, мрачный парень с рыжими волосами, который общался только с Ирмой. По-моему, они разговаривали на гэльском языке.
– Она знала гэльский? Это трудный язык.
– Видимо, они хорошо понимали друг друга. Однажды утром Полли Дункан, её соседка по комнате, обнаружила, что Ирма лежит мёртвая в своей постели. Путешествующая с нами доктор Мелинда пришла к выводу, что причиной смерти послужила остановка сердца. На следующий день исчез водитель автобуса, а вместе с ним и чемоданы Грейс Атли с драгоценностями. Полагаю, ты знаешь о её побрякушках и как она щеголяет ими.
– Ещё бы не знать! Прямо ходячая рождественская ёлка!
– Мы поставили в известность деревенского констебля и дали ему описание Брюса, но никто не знал фамилии этого парня. Никто, кроме Ирмы, а она умерла!
– А Шотландия полна рыжеволосых по имени Брюс. Так, и какого же совета ты ждешь от меня?
– У меня есть основание полагать, – в этом месте Квиллер гордо погладил свои усы, – что остановка сердца была вызвана воздействием какого-то наркотического средства. Мы слышали о молодых спортсменах, падающих замертво от злоупотребления наркотиками. Если это может случиться с ними, то может случиться и с сорокалетней женщиной с больным сердцем.
– Не говори мне, что Ирма была наркоманкой. Только не она! Только не эта женщина!
– Послушай, Энди. Каждый вечер после обеда она шла гулять с Брюсом. Об этом судачили вовсю.
– Зачем такой шикарной даме водиться с каким-то шофером?
– Мы уже выяснили – из письма, найденного в её бумагах, – что он был её старой любовью. А также, похоже, сидел в тюрьме. Задумав украсть драгоценности, он решил избавиться от единственного человека, знающего, кто он. Подозреваю, что он подсунул Ирме какой-то наркотик.
Броуди крякнул:
– Тамошняя полиция знает, что ты подозреваешь Брюса в убийстве?
– Нет, я додумался до этого позднее. Но вот хорошие новости, Энди. – Квиллер помахал клочком бумаги. – Мы установили фамилию, адрес и номер телефона сестры Брюса в Эдинбурге и через неё узнали, что его фамилия Гоу.
– Дай сюда, – сказал шеф полиции, протягивая через стол руку. – А также скажи мне название города, где вы заявили о краже. Ты понимаешь, к чему это приведёт? Они захотят эксгумировать тело! – Потом он добавил полушутя-полусерьезно, потому что верил в необыкновенные таланты Коко: – Если Скотленд-Ярд не сможет найти подозреваемого, то мы поручим дело твоему сообразительному коту.
– Да, – поддержал его шутку Квиллер, – как жаль, что Коко там не был!
Квиллер вышел из полицейского участка легкой походкой, зная, что предоставил следствию важнейшие сведения, и решил побаловать себя – съесть настоящий американский завтрак в закусочной Луизы. Он заказал яичницу с ветчиной и двойную порцию её знаменитого мяса по-деревенски.
Однако эйфория была непродолжительной. Вернувшись домой, он застал в амбаре полный разгром. Повсюду валялись клочья газет, книги лежали на полу, трубка телефона, сброшенная с рычага, раскачивалась, точно маятник, на столе и на полу виднелись остатки утреннего кофе. Словом, у Коко был приступ кошачьего безумия. Он долго кружил по второму этажу со скоростью, почти недоступной для глаза, потом бросился вверх по пандусу, забежал на чердак, издал там леденящий душу вопль, а затем помчался по пандусу вниз и покатился по полу, сражаясь с воображаемым противником.
