– Твоя куртка испорчена! – испуганно сказала Полли. – Как ты думаешь, химической чисткой это выведут? Официант вернулся вскоре с тарелкой:
– Шеф-повар говорит, что это именно тот цыпленок, который указан в меню.
Квиллер продолжал возмущаться, бормоча ругательства себе в усы:
– Может быть, так считают в Фолл-Ривере, но во всем остальном цивилизованном мире это называется цыпленком по-киевски! Пошли, Полли, в «Старую мельницу». – Смущённой хозяйке отеля он заявил: – Я пришлю вам счёт за новую куртку, а если бы я не успел увернуться, вы бы оплатили мне ещё и услуги офтальмолога. Когда им подали сухой херес и воду «Скуунк» в их любимом ресторане, они постарались расслабиться, но Квиллер был в плохом настроении и дерзнул заговорить о том, что уже пару дней занимало его мысли. Прослушанная же перед обедом магнитофонная запись лишь ещё больше укрепила его подозрения.
– Знаешь, Полли, – выпалил он, – я начинаю думать, что Ирму убили.
Полли в ужасе отпрянула от него:
– Квилл! Что наводит тебя на подобные мысли? Кто мог сделать это? И почему?
– Насколько хорошо ты знала Ирму? Полли помедлила.
– До недавнего времени, пока не начали вместе наблюдать за птицами, мы встречались изредка. А потом подружились. На берегу реки или на болоте, в покое и тишине, легко вести откровенные беседы.
– Она когда-нибудь рассказывала тебе о своих частых поездках в Шотландию?
– Без подробностей. Я знаю, что она вела наблюдение за птицами на островах. Она всегда упоминала буревестников и красногрудого плавунчика…
– Гммм, – скептически пробормотал он, думая о том, что любители птиц на островах – прекрасная находка для контрабандистов, особенно при наличии рации. – Неприятно говорить, Полли, но мне всегда казалось, что за внешне безупречным поведением Ирмы что-то кроется и что наша поездка служит прикрытием для какого-то мошенничества, которое обернулось против самой же Ирмы.
– Что?! – Полли задохнулась от возмущения. – Ради бога, о чём ты говоришь? – Гневным жестом она отодвинула от себя рюмку с хересом.
– Побережье Шотландии веками использовалось контрабандистами в своих целях. В наше время предметом контрабанды, вероятнее всего, стали наркотики.
Поражённая Полли требовательно спросила:
– Ты предполагаешь, что Ирма была связана с контрабандой наркотиков? Нет, это немыслимо!
Квиллер подумал, что Ирма была фанатичкой, когда речь шла о добывании денег на благотворительные цели, а у фанатиков могут быть странные компаньоны. Он поинтересовался:
– Она никогда не рассказывала тебе о своих друзьях в Шотландии? Например, о человеке, с которым она каждый вечер ускользала, и всегда это происходило в дикой, уединённой местности, где гостиницы не имеют названий. Чем они занимались? И не случилось ли что-то непредвиденное? Может быть, он подсунул ей какое-то наркотическое средство, поскольку она стала представлять для него угрозу? У него тёмное прошлое. Без сомнения, он собирался украсть драгоценности. Знала ли об этом Ирма?
Полли схватила лежащую у неё на коленях салфетку и швырнула на стол:
– Как ты можешь предполагать такое о человеке, который не может тебе возразить? У неё был сердечный приступ! Так сказала Мелинда!
– Мелинда могла ошибиться.
– Я отказываюсь выслушивать эти оскорбительные нападки на Ирму. Они подвергают сомнению её честность!
– Прости, Полли. Вполне вероятно, что Ирма оказалась невинной жертвой. Брюс мог убить её из опасения, что она сможет опознать его после совершенного им преступления… Допивай свой херес, и мы попросим подать суп.
– Нет! – с горечью воскликнула она. – Ешь сам свой суп. Я подожду в вестибюле.
Квиллер сделал знак официанту;
– Пожалуйста, счёт, и отмените наш заказ.
На обратном пути они молчали, но он ощущал волны гнева, шедшие от неё. Когда они подъехали к библиотеке, Полли вышла из машины и холодно попрощалась.
Дома его встретили два настороженных сиамца с вопросительно изогнутыми хвостами. Без сомнения, они ощущали разлитое в воздухе напряжение. Теперь Квиллер почувствовал голод, неловкость за сцену с Полли и негодование при мысли о своей куртке. Он швырнул её на стул в кухне и стал искать в холодильнике, из чего бы сделать сандвич. Юм-Юм, видимо желая успокоить хозяина, преподнесла ему наждачную пилочку для ногтей.
– Спасибо, дорогая, – сказал он.
С жадностью поглощая сандвич и глотая кофе, он признался себе в том, что с его стороны было бестактно подозревать подругу Полли в преступной деятельности. Тем не менее при мысли о событиях, имевших место в Хайленде, его усы топорщились, и он мучительно пытался найти этому какое-то объяснение.
В надежде получить дополнительную информацию он прослушал ещё несколько записей.
В гостинице, в которой мы сегодня ночуем, на каминной доске лежит дорожка с бахромой, абажуры тоже с бахромой, на диваны наброшены пледы, в общем, очень уютно. Для окон в качестве штор используют шерстяные одеяла, и это дает некоторое представление о зимах в Хайленде. На каминной полке стоят старые часы, несколько фарфоровых безделушек, а ещё там расположилась настоящая, но какая-то уж слишком вялая кошка. Кошки в Шотландии не такие нервные, как в Америке. Они ходят не спеша, потягиваются лениво, не демонстрируя свою значимость, и проводят время, отдыхая на причале, оградах, ступеньках крыльца, подоконниках, крышах и каминных досках.
Квиллера удивило, что во время прослушивания этой записи не было никакого отклика со стороны сиамцев. Обычно слово «кошка» немедленно привлекало их внимание. Если они спали, то стоило ему только прошептать: «Кошка», как их ушки начинали двигаться.
Сегодня в автобусе я исполнил свой долг, сев рядом с Зеллой, а днем с Грейс. По дороге Зелла смотрела в окно и наслаждалась видами. Грейс без умолку говорила о жизни в родном городе. Она просто ходячий энциклопедический справочник пикаксских скандалов, а если чего-нибудь не знает, то не теряется и придумывает на ходу. Если её послушать, то во всем Мускаунти только у Чиземов и Атли нет своих скелетов в шкафу, впрочем, даже и у Атли под лестницей раздаётся порой характерный стук.
Квиллер всё время поглядывал на часы. Он ждал, правда без большой уверенности, что Полли позвонит ему и скажет: «Квилл, боюсь, что я погорячилась». Он предположил, что это произойдёт около девяти, после заседания комитета. Но телефон раздражающе молчал.
Сегодня вечером Ирма, как обычно, исчезла, а Ларри, Мелинда и Двайт пошли в сад репетировать «Макбета». Я уже слышал великолепный голос Ларри: «Что в воздухе я вижу пред собою? Кинжал!» Он повторил это несколько раз с различными интонациями. Я также слышал пронзительный крик Мелинды: «Прочь, проклятое пятно! Прочь, говорю я тебе!» Как эти бесстрашные актеры выдерживают комаров, которые тучами летают вокруг?
