– Идея убийства возникла у него после слов леди Макбет: «Когда же он уедет?» – ответил режиссер. – Это означает, Мелинда, что ты должна задать этот вопрос с мощным подтекстом. «А – когда – уедет?» У зрителей должен мороз пойти по коже… Понятно?
– Да, – сказал Ларри. – Она зародила у меня в голове идею, и я делаю паузу перед тем, как произнести: «Завтра утром». В это короткое мгновение зрители понимают, что королю никогда не выбраться из замка живым.
На Квиллера работа Двайта с актерами произвела сильное впечатление, о чём он и сообщил ему в перерыве, столкнувшись около фонтанчика с питьевой водой. – Спасибо, – улыбнулся Двайт. – Должен сказать, что работать с Ларри одно удовольствие. Теперь я понимаю, почему у него такая замечательная репутация в любительском театре. Я слышал о нём ещё в Айове, когда и не слыхивал о существовании Пикакса.
– Неужели спектакль будет готов к концу месяца?
– Должен быть готов! Уже напечатаны билеты. Когда Кэрол проходила между рядами, чтобы выпить воды, Квиллер поинтересовался:
– Почему вы не попросите, чтобы Фонд К установил вам питьевой фонтанчик за кулисами?
– Неплохая идея. Не так будет протираться ковровое покрытие в зале… Тут кто-то говорил о билетах, я не ослышалась? – спросила она. – Мы могли бы воспользоваться твоей помощью в кассе, Квилл. У тебя есть на это время?
– Если не требуется никаких специальных навыков и сообразительности.
– Квилл живёт прямо за театром, в амбаре для хранения яблок, – сказала Кэрол Двайту и продолжила свой путь в вестибюль.
– Я уже наслышан о вашем жилище, – сказал режиссер. – Я и сам неравнодушен к амбарам.
– Так вот и загляните ко мне как-нибудь после репетиции вылить рюмочку-другую.
Квиллер почувствовал запах духов, а затем увидел Мелинду, неторопливо пробирающуюся между рядами к питьевому фонтанчику.
– Привет, дорогой! – сказала она с радостным удивлением. – Что ты здесь делаешь?
Двайт бросил быстрый взгляд на них и отправился в вестибюль.
– Просто подсматриваю, – сказал Квиллер. – Но раз уж ты здесь, я задам тебе пару вопросов. Ты не возражаешь, если я напишу о распродаже имущества твоего отца в своей колонке? – Ответ был заранее известен, но он не хотел сразу брать быка за рога. Он знал, что возражений не будет, но это послужило вступлением к разговору.
– Господи, конечно нет! Этим ты мне только поможешь, – ответила Мелинда. – Я должна продать всё. Предварительный показ будет длиться неделю, начиная с пятницы. Хочешь, перед этим я устрою показ для тебя одного? – сказала она, поддразнивая его. – Подожди немного, и после репетиции съездим туда.
– Благодарю, но только не сегодня, – отказался он.
– Неужели тебе не хочется рассмотреть всё, когда вокруг никого нет?
Он прибегнул к невинной журналистской лжи:
– К сожалению, я должен сдавать статью. Но перед уходом хочу задать тебе ещё один вопрос. Он касается смерти Ирмы. Ты, вероятно, уже знаешь, что после твоего отъезда водитель автобуса исчез вместе с драгоценностями Грейс Атли, а какими-либо сведениями о нём, включая его фамилию, располагала только Ирма. Мне при-
шло в голову, что Брюс, желая скрыть, кто он такой, мог дать ей какой-нибудь яд.
– Нет, дорогой, это была классическая остановка сердца, – сказала она с покровительственной улыбкой, – а принимая во внимание историю болезни и образ жизни Ирмы, я удивляюсь, что этого не случилось раньше.
– Теперь полиции известно, что водитель сидел в тюрьме, поэтому убийство не является чем-то невероятным, особенно если вспомнить о стоимости похищенного, – настаивал Квиллер на своём.
Мелинда с глубокомысленным видом медленно покачала головой:
– Мне жаль разочаровывать тебя, Квилл. Будь ты прав, из этого получилась бы захватывающая статья, но здесь нет ничего криминального. Поверь мне. – Её лицо просветлело. – Если хочешь, мы можем потом пойти куда-нибудь, чтобы обсудить этот вопрос, и я тебе всё объясню. Мы могли бы немного выпить у меня… или у тебя.
– В другой раз, когда мне не надо будет сдавать материал, – сказал он. – Кстати, ты хорошо смотришься в роли леди Макбет. – Он повернулся и, прежде чем она успела отреагировать на этот хилый комплимент, был уже у выхода.
Он шел домой через лес, освещая себе путь фонарем и предаваясь невесёлым мыслям. Значит, это не было убийством! Теперь следует уладить недоразумение с Полли.
Когда он отпер дверь, звонил телефон и Коко бегал вокруг аппарата, намекая, что пора снять трубку.
– Ладно! Ладно! Я не глухой! – крикнул Квиллер коту, хватая трубку. – Алло?.. Привет, Ник. Я только что вошел. Что случилось?
– Знаешь, я по поводу той машины из Массачусетса. Я видел её! – ликующе сказал Ник.
– Желтовато-коричневая машина? Забудь о ней! Она принадлежит новому шеф-повару отеля. Он из Фолл Ривера.
– Нет, не желтовато-коричневую, Квилл. Ту самую, темно-бордовую! Она снова в городе.
– Где ты её видел?
– Я ехал по шоссе на север и увидел, как эта машина сворачивает на запад, на немощеный участок шоссе Скатертью дорога. Ты понимаешь, что я имею в виду? Там на углу бар «Грозный пёс».
– Я знаю эту дорогу, – сказал Квиллер. – Она ведёт в Шантитаун.
– Да, и машина была раздолбанная, как и всё, что обычно сворачивают на дорогу к этой чёртовой дыре.
– Ты поехал за ней?
– Я хотел, но вовремя вспомнил, что, сидя за рулем служебной машины, лучше этого не делать. Он мог подумать, будто за ним ведётся слежка. Но я решил сообщить тебе. Скажи Полли, чтобы была осторожней.
– Да, скажу. Спасибо, Ник. – Квиллер медленно опустил трубку на рычаг. Значит, этот тип с бульвара снова в городе! Он набрал хорошо знакомый номер.
Была половина одиннадцатого вечера, и Полли, вероятно, уже расслабившись, слоняется по дому в своем голубом халате, или стирает чулки, или производит какие-нибудь манипуляции с лицом и волосами… Он достаточно долго пробыл в роли мужа, чтобы знать весь этот ритуал.
Она ответила деловым тоном:
– Да?
– Добрый вечер, Полли, – сказал он самым обольстительным голосом. – Как твои дела?
– Всё в порядке, – сказала она холодно, не задав встречного вопроса.
– Я был вчера непростительным занудой. После минутного колебания она ответила:
– Ты никогда не бываешь занудой. Квилл. – Я благодарен тебе за этот маленький комплимент и признаю, что с моей стороны было нехорошо касаться столь болезненной темы.
– Думаю, тебя можно простить, учитывая то, что произошло с твоей новой курткой. – Она смягчилась. – Ты отдал её в чистку?
