Вечером, явившись к Полли на ужин, он рассказал ей об этом случае. Когда Квиллер уходил, сиамцы лежали, блаженно свернувшись в один клубок. Полли предположила, что Коко расстроен какими-то переменами. Возможно, произошли сдвиги на гормональном уровне. Ветеринар, наверное, пропишет что-нибудь. Бутси принимал одно время розовые пилюли.
Раз в неделю Полли приглашала Квиллера на ужин, который в шутку называла «цыплячьим». Диетолог в больнице дал ей семнадцать рецептов блюд с низким содержанием калорий и холестерина, приготовляемых из куриных грудок: с лимоном, жареным миндалем, сердцевинками артишоков, чесноком и прочим.
– Представь, что это scaloppine di polio appetite
[36]
, – посоветовала Полли.
Но Квиллер не мог воспринимать это блюдо иначе, как худосочную, плоскую куриную грудку, а фактически даже не целую грудку, а её половинку. Возвратившись домой, он обычно размораживал себе гамбургер. Сегодня грудки были поданы с орехово-грибной подливкой.
По прибытии Квиллер первым делом осмотрелся, желая выяснить местонахождение сиамца Полли. Наконец он заметил, что Бутси следит за ним, припав к полу, точно изготовился к прыжку.
– И почему он не может спокойно лежать в уютной корзинке, как делают все коты? – поинтересовался Квиллер.
– Он неспособен расслабиться в твоём присутствии, милый, – объяснила Полли.
Это Бутси не может расслабиться? – взорвался он. – А как насчёт Квиллера? Разве я когда-нибудь набрасывался ему на спину и отказывался слезать? Или устраивал засады под столом?
– Пожалуй, я отнесу Бутси наверх, в его комнату, – решила Полли. – Иначе нам всем троим грозит несварение желудка.
У них накопилось много тем для разговоров. Квиллер изложил Полли план своей будущей книги – собрания изустных мускаунтских преданий и анекдотов, рассказов о нашумевших происшествиях под рабочим названием «Короткие и длинные истории». Все они будут наговариваться на магнитофон, чтобы помимо печатного издания выпустить аудиокнигу. Гомер Тиббит мог бы открыть сборник легендой о проклятии Димсдейла. Любые предложения приветствуются.
– Попробуй разговорить Уэзерби Гуда, – подсказала Полли. – Он знает байки об озерных пиратах, которые время от времени рассказывает детям в библиотеке. Ты когда-нибудь видел его?
– Видел разок – он расчищал от снега подъездную дорожку. У него есть кот, а значит, Уэзерби не может быть совсем уж пропащим. Причем его кот кое-что понимает в технике – умеет врубать на полную мощность одну электронную штуковину, которая играет марши Суза.
– Кстати, хорошо, что напомнил, Квилл! Ты не сказал, как тебе понравилась «Адриенна Лекуврёр». Я сама не слушала запись и ничего не знаю о композиторе.
Квиллер забыл прослушать рождественский подарок Полли, но прочёл сопроводительную брошюру, поэтому ответил со знанием дела:
– Франческо Чилеа родился в тысяча восемьсот восемьдесят шестом году и уже в девять лет создал первое музыкальное произведение. «Адриеина» – интересная опера, хорошие женские партии, есть несколько красивых тем. Мы послушаем её вместе как-нибудь в воскресенье. – Он выкрутился, но из осторожности счёл за лучшее поменять тему: – Вы с Линетт уже совершали ваше ежегодное восхождение?
Каждую зиму у Линетт возникало непреодолимое желание навестить Верхнее кладбище, расположенное на холме. Стоявшему у подножия открывалось волнующее зрелище: надгробные памятники на гребне, словно бы вырастая из снега, чётко вырисовывались на фоне неба. Там были похоронены все предки Линетт, и одно место ожидало последнюю из Дунканов.
– Я не против сходить с ней, – ответила Полли. – В ясную погоду холм очень красив. Там можно было бы написать трогательную картину… Между прочим, Линетт, по-моему, на седьмом небе от счастья: ей звонил из Детройта Картер Ли. Он возвращается и хочет, чтобы она возглавила кампанию в поддержку реставрации Плезант-стрит.
– Это будет оплачиваемая должность?
– Сомневаюсь, но Линетт нравится работать за идею, а её очень вдохновил этот проект. Перед тем как уехать, Картер Ли несколько раз приглашал её на ужин, и она первой из домовладельцев изъявила желание подписать контракт… Кстати, скоро её день рождения, и мне бы хотелось устроить вечеринку по такому случаю. Ты согласен присоединиться к нам?
– Если позволишь мне позаботиться о шампанском и именинном торте.
– Это было бы чудесно. Но никаких свечей! Ей стукнет сорок. Я приглашу Картера Ли, что, разумеется, повлечёт за собой приглашение Даниэль, а сие означает, что надо пригласить ещё одного мужчину.
– Почему бы нам не позвать Джона Бушленда? – предложил Квиллер. – Он наверняка прихватит свой фотоаппарат. – Ему пришло в голову, что присутствие фотографа придётся по вкусу фотогеничной молодой вдове.
Они уже доели petti di polio con funghi e nocj
[37]
и, устроившись в гостиной, пили кофе без кофеина, когда Квиллер вновь почувствовал, что за ним следят. Горящие глаза Бутси неотрывно глядели на него из-за столбиков балюстрады на антресолях.
– О, милый! Он выбрался! – всплеснула руками Полли. – Знаешь, он научился вставать на задние лапы и надавливать на дверную ручку. Коко у тебя проделывает такое?
– Пока нет, – ответил Квиллер с легкой тревогой. – Пока нет!
ВОСЕМЬ
Первым свой вклад в «Короткие и длинные истории» должен был внести Гомер Тиббит, официальный летописец Мускаунти, знавший легенду о проклятии Димсдейла. Этот удалившийся на покой преподаватель даже сейчас, приближаясь к столетнему юбилею, продолжал вести анналы местной истории; уникальная память делала его настоящим сокровищем. Он мог забыть, где оставил свои очки и что ел на завтрак, но события и персонажи далёкого прошлого при необходимости мгновенно воскресали в его памяти. Он жил в деревне пенсионеров
[38]
с милой восьмидесятипятилетней женой, в обязанности которой входило находить его очки, кормить его и водить автомобиль – в хорошую погоду. А зимой они с нетерпением ждали гостей.
– Как отметили праздники? – поприветствовав их, спросил Квиллер. – Что принёс вам Санта? Может, прислал ещё книг? – Жилище стариков было заполнено книгами и памятными вещами.
Рода изящным жестом коснулась мочек своих ушей:
– Гомер подарил мне эти гранатовые серьги. Они из его коллекции фамильных драгоценностей.
Её супруг – костлявая фигура, уютно устроившаяся в гнезде из подушек, – кивком указал на тёмно-бордовую шаль, в которую был закутан.
– А Рода подарила мне вот это. Мрачноватый цвет! Из-за него я чувствую себя стариком.
