— Леди, это наш… любимый мистер К.! — сказала Дженелл.
Снова раздались аплодисменты, скорее эмоциональные, чем громкие.
— Добрый день, леди, — произнёс Квиллер медоточивым голосом, который завораживал слушателей, когда он пускал его в ход. — Мне доставляет огромное удовольствие познакомиться со столь многочисленными и верными читательницами, которые выглядят так празднично и так… очаровательно.
Раздались довольные смешки.
— Мне бы хотелось пожать руку каждой из вас. Попрошу Дженелл представить вас мне.
Возбуждённый шёпот.
Квиллер проделывал это и раньше, и галантность его манер неизменно находила отклик у женщин определённого возраста. Отчасти это делалось ради рекламы газеты, отчасти из чувства симпатии, которое он питал к старшему поколению.
Они с Дженелл стали обходить комнату, и он по очереди брал протянутые к нему руки — худые, морщинистые, пораженные артритом. Он держал их в своих ладонях и говорил то, что полагалось в таких случаях говорить, делал комплименты, задавал вопросы, передавал приветы от Коко и Юм-Юм. О подвигах сиамцев часто сообщалось в колонке «Из-под пера Квилла», и многие женщины спрашивали об их здоровье. Квиллер не уставал говорить «правильные речи».
— Выглядите превосходно… Эта прелестная камея вам, вероятно, досталась по наследству?… Розовый цвет вам очень идёт… У вас на удивление весёлые глаза… Ваш внук — настоящий художник по металлу… У вас самые красивые седые волосы, какие я когда-либо видел…
У нескольких женщин рядом с креслами стояли палки, а замыкавшая круг старушка сидела в кресле на колесах. Её звали Ребекка Хоули.
— Я кое-что для вас приготовила, мистер К, — произнесла она надтреснутым голосом. — Трудилась с прошлого октября.
Она вручила ему свиток материи, перевязанный, наподобие диплома, алой ленточкой.
Стараясь скрыть мрачные предчувствия, Квиллер медленно развернул свиток и уставился на него, не веря собственным глазам. На него смотрели старательно вышитые чёрными нитками его собственные слова:
Кошки — это кошки… во всем мире!
умные, мирные четвероногие друзья,
беспристрастные, не знающие злобы,
не ведающие алчности.
Когда-нибудь они чему-то нас научат.
Из-под пера Квилла
— Я потрясён! — прошептал Квиллер. — Просто не знаю, что и сказать!
Фразы были взяты из его выходящей два раза в год колонки про кошек, напечатанной прошлой осенью.
— Как мне благодарить вас, миссис Хоули?
— Вам понравилось? — спросила она, сияя от удовольствия.
— Понравилось? Да если бы эти слова высекли в мраморе, ваша вышивка осталась бы для меня ценнее. Я вставлю её в изящную рамку и буду вспоминать о вас всякий раз, как посмотрю на неё.
— О господи! — Старушка прижала к сердцу свои костлявые ручки и принялась раскачиваться взад и вперёд в радостном смущении.
— Благодарим вас, мистер К., - заговорила Дженелл, — за то… что посетили нас. Мы знаем… как вы заняты.
— Я получил огромное удовольствие! — произнёс Квиллер, помахав на прощание всем своим восхищённым поклонницам.
В вестибюле Дженелл, казалось, что-то встревожило.
— Мистер К., с вами хочет поговорить одна женщина… наедине. Она ждёт… в кабинете.
— Кто это?
— Вы сейчас увидите.
Кабинетом оказалось крохотное помещение под лестницей, где стояли письменный стол, полка с картотекой и два казённых стула. На жёстком сиденье одного из них, выпрямившись, сидела Дорис Хоули. Увидев его, она вскочила.
— Миссис Хоули! Какой сюрприз! — воскликнул Квиллер.
— Извините меня…
— Нечего извиняться. Я думал о вас… Давайте сядем. У меня до сих пор дрожат ноги после того, как я увидел подарок вашей свекрови. — Он помахал свитком.
— Это единственный предлог, который я смогла придумать, чтобы поговорить с вами без свидетелей… Вы не против, если я закрою дверь?
— Я сам закрою… Но, миссис Хоули, к чему все эти секреты?
По её лицу он понял, что радостного в них мало.
— Они не разрешают нам — ни Магнусу, ни мне — ни с кем общаться, а если мы дадим интервью прессе, нас могут арестовать. Ужасное ощущение. Что мы такого сделали? Нам ничего не говорят.
— Вы опознали труп туриста?
— Да, и они благодарили и извинялись. Но на следующий день приехали полицейские с приказом Бюро расследований штата: ни с кем не общаться!
— Смешно! — произнёс Квиллер, однако вопрошающе погладил усы.
— Магнус спросил их почему, но они только и ответили: «Приказ Бюро расследований штата!» Шериф не был так груб. Мы знаем всех его помощников, а та женщина, что приезжала к нам, посещает нашу церковь. Она сказала, что это неправильно, но что они вынуждены выполнять приказ Бюро расследований штата.
— Похоже на команду «руки вверх», — заметил Квиллер. — Я предлагаю вам снять мешковину с вашей вывески и снова заняться выпечкой. А если полиция штата станет возражать, пусть Дженелл позвонит мне, и я встречусь с вами здесь.
Миссис Хоули была ему благодарна до слез.
В вестибюле Квиллер сказал Дженелл:
— Я дам вам номер моего домашнего телефона; возможно, вам придётся ещё раз мне позвонить… Вы из «Канареек»?
На ней был жёлтый халат, который в Мускаунти носили добровольные сестры милосердия.
— Да. Я студентка мускаунтского колледжа, факультет здравоохранения, — ответила она своим робким голосом. — И… меня похвалили… за общественную работу.
— Прекрасно! Вы приносите здесь большую пользу.
Он пошёл к своей машине, надеясь, что сказал миссис Хоули всё, что надо было сказать, и сожалея о том, что Арчи Райкер не видел представления, которое он устроил старым дамам. По пути домой он размышлял о мелких интригах, которые случаются в маленьких городках. Бюро расследований штата перестаралось, опасаясь того, что легковерные горожане впадут в панику, столкнувшись с чем-то трудно объяснимым, а также, совершенно справедливо, того, что пресса ухватится за эту историю и непомерно её раздует.
Гораздо более таинственным показалось Квиллеру поведение Коко в этой и подобных этой ситуациях. Кот хотел, чтобы он принял приглашение Дженелл; он чувствовал в этом какой-то скрытый смысл. Точно так же он хотел, чтобы Квиллер взял с собой в коттедж «лежачий» велосипед, который обеспечил финалу парада такой триумф. Это, конечно, не столь важно, но всё равно означает, что Коко неким образом предвидел грядущие события. Сверхъестественно! Точно так же он узнал, что в песчаном гребне закопано что-то такое, чему там не следовало быть. У всех кошек имеется шестое чувство, это Квиллеру было хорошо известно, но у Као Ко Куна оно развито до невероятной степени!
