— Ничего, — сказал Сесил.
— Очень великодушно с вашей стороны… но мне нужен ещё и молоток.
— Одолжи ему молоток, — проговорил старик.
Оба лавочника проводили клиента до двери, и Сесил произнёс:
— Не могу поверить, что мы потеряли Оуэна! Пора ввести ограничения скорости на озере и штрафовать безответственных шкиперов.
— Если бы он не заложил за воротник, этого бы не случилось, — возразил старик.
— А как его жена? — спросил Квиллер. — Кто-нибудь знает?
— Без этого лошадиного хвоста ей будет только лучше, — заявил дядюшка.
В мозгу Квиллера молнией сверкнула одна мысль. Словно его стукнули молотком по лбу и у него, что называется, искры из глаз полетели!.. Коко знал о смерти Оуэна и до и после того, как это случилось! Иначе чем объяснить его внезапный интерес к «Рассказу лошади»? Связь между названием книги (Коко не мог её прочесть) и эпитетом, которым старик наградил Оуэна Боуэна
[26]
(Коко не мог его услышать), показалась бы притянутой за волосы кому угодно, только не Квиллеру, который знал за котом способность к выстраиванию поразительных смысловых ассоциаций. Сообщения Коко, в высшей степени случайные, всегда оказывались точными! Иногда даже пророческими!
После чего Квиллера посетила другая мысль: «А не поддался ли и я мусвиллскому безумию? У всех здесь крыша поехала! Пора отсюда удирать!»
Глава двенадцатая
Повесить колесо диаметром четыре фута над камином, на высоте двенадцати футов от пола, было нелегкой задачей, и Квиллер принялся за дело в среду рано поутру, со свежими силами. (Коко тоже был полон свежих сил и все время лез под руки.) В первую очередь пришлось извлечь из сарая стремянку, пронести её по узкой тропинке между разросшимися кустами дикой вишни и затащить на кухонную веранду, а оттуда — в коттедж.
Юм-Юм забилась под диван и не показывалась до конца операции, Коко обследовал каждый дюйм стремянки на предмет скрытых в ней опасностей, Квиллер сел и выпил чашку кофе. Пока всё шло хорошо.
Потом Коко занял наблюдательный пост на каминной полке и стал смотреть, как человек с большим круглым предметом в руках взбирается на лесенку, осторожно ставит предмет на горизонтальную балку и спускается вниз, чтобы взять карандаш, два гвоздя и одолженный молоток. К этому моменту Коко принялся обнюхивать ржавое колесо с таким пылом, что был изгнан на веранду, а Квиллер налил себе ещё одну чашку кофе.
Покончив с кофе, он вновь взобрался на стремянку, окинул взором пространство, наметил карандашом две точки на стене, забил туда, почти прямо, два гвоздя и повесил колесо. Сверху, стоя на стремянке, он заметил трещину на каминной полке — вытесанной вручную балке квадратного сечения, длиной почти во всю ширину комнаты. Среди ночи старые брёвна и балки потрескивали, и это напоминало выстрелы. Серьёзного ущерба дереву это не наносило, только появлялись неглубокие щели. Столетние трещины, несомненно, придавали помещению определённый уют. Одна из них, в каминной полке, была настолько глубокой, что туда удавалось воткнуть почтовые открытки. Из Канады их пришло уже больше дюжины, все с наспех нацарапанными Полли несколькими словами. Вместе они образовали живописный фриз длиной в несколько футов.
Полли с сестрой посмотрели четыре спектакля: «Царь Эдип», «Макбет», «Майор Барбара» и «Как важно быть серьёзным». На открытках были изображены: трагическая маска, которую надевали актёры древнегреческого театра; классический портрет Шекспира с острой бородкой и редеющими у пробора волосами; фотография Джорджа Бернарда Шоу; карикатура Тулуз-Лотрека на Оскара Уайльда.
Открытки отправлялись из разных мест по мере продвижения сестер на восток: Ниагарский водопад с канадской стороны; телевизионная башня высотой почти с полмили, с рестораном на самом верху; здание парламента; судно, проходящее шлюз; хижина в горах; два собора; мелкие острова — вид с воздуха; воз сена, который тащат волы, и так далее. До конца недели прибудут ещё открытки с видами рыбачьей деревни и скалистых островов с тучами сидящих на них морских птиц.
Как только Квиллер открыл дверь на веранду, Коко влетел в комнату и стал осматривать экспозицию, прохаживаясь позади торчащих в щели открыток по пространству, узкому для любого животного, за исключением ловкого длинноногого сиамца. Потом он поднялся на задние лапки и попытался передними дотянуться до обода ржавого колеса.
— Нельзя! — рявкнул Квиллер.
Коко мигнул и, вернувшись к почтовым открыткам, принялся обнюхивать каждую, словно знаток — хорошие вина. Казалось, кот что-то ищет. Наконец он выказал одобрение — слегка царапнул когтем по двум открыткам, третьей и четвёртой с левого конца ряда, портретам двух ирландских драматургов. «Ну и кот! — подумал Квиллер. — Теперь он заинтересовался драматургией».
В холле отеля «Северные огни», куда Квиллер зашёл выпить ещё одну чашку кофе и услышать новые сплетни, его остановил Уэйн Стэйси.
— Квилл! — воскликнул хозяин отеля. — Вы-то мне и нужны! Я хочу попросить вас об одной услуге.
— Слушаю вас! Но я оставляю за собой право самоотвода.
— Мне кажется, вы получите большое удовольствие. В субботу у нас ежегодные гонки на собачьих упряжках, которые Торговая палата устраивает уже тридцать лет подряд. Обычно их объявляет Уэзерби Гуд, но в этом году он занят — то ли свадьба, то ли что-то в этом духе. Вы нас не выручите?
— А что надо делать?
— Просто объявлять заезды, называть победителей в каждом классе и вручать призы. Кто-нибудь рядом с вами будет снабжать вас необходимой информацией. Любой бы на вашем месте справился, но у вас очень уж подходящий для этого голос.
Квиллер благосклонно принял высокую оценку своих вокальных данных.
— В котором часу начало?
— Первый заезд в одиннадцать утра. Приходите пораньше, позавтракаете вместе с нами.
— Согласен. Это представляет интерес для моей колонки, — заметил Квиллер. — А теперь скажите: как миссис Боуэн?
— Честно говоря, я её не видел. Еду ей приносят в номер. Но вчера вечером она заказала обед на двоих с шампанским!
— Многообещающий признак.
— Мы тоже так подумали. Торговая палата надеется, что ресторан снова откроется — и довольно скоро.
«Интересно, — подумал Квиллер, — кто помог ей расправиться с шампанским? Дерек? А если так, то знает ли об этом Элизабет? Ведь она — известная собственница».
Квиллер передумал пить кофе в отеле и поспешил в «Чары Элизабет».
Дерек трудился там над оборудованием помещения для библиотеки. Барб Огилви тоже была в магазине — оформляла витрину со своим вязаньем.
— Квилл, — сказала Элизабет, — вам нужно купить один из чудесных свитеров Барб в подарок Полли — в честь её возвращения домой. Уверена, ей понравится белый с рельефным рисунком. Когда она должна вернуться?
