— Угу, — ответил старик. — Воздух слишком сухой.
В лавке заботливо поддерживалась атмосфера старинной деревенской лавочки, которая привлекала отдыхающих из Центра: пол из нетёсаных досок, старинные витрины и такие товары, как вилы, керосиновые лампы, пятидесятифунтовые глыбы соли, корм для коз и гвозди на вес.
— Что вы можете рассказать про новый ресторан? — спросил Квиллер.
— Он на Песчаной дороге, напротив мотеля «Большая Дюна», — ответил Сесил. — В том самом доме, где прошлым летом открыли и закрыли китайский ресторан. Из Флориды приехала пара, будут хозяйничать во время туристического сезона. Торговая палата дала объявление во флоридских газетах — возможность ведения бизнеса на особых условиях. Парня зовут Оуэн Боуэн. Готовит его жена.
— Пища слишком причудливая, — произнёс старик.
— Возможно, что и так — для простых туристов, живущих в палатках, и для местных, — согласился Сесил. — Но смысл в том, чтобы приманить богатую публику из клуба «Гранд-острова» — пусть приплывают сюда на своих яхтах и тратят деньги.
— А что за особые условия?
— Как все считают, очень выгодные. Владелец земли дал скидку с ренты. Отель «Северные огни» предоставил двухкомнатный номер по цене однокомнатного. Члены Торговой палаты подготовили ресторан к приезду Оуэнов.
— В прошлом году там всё было красное, — заметил дед.
— Покрасили стены, вычистили кухню, вымыли окна… Так думаете, Боуэн обрадовался? Ничего подобного! Явился на собрание Торговой палаты и принялся ворчать: то ему не по нраву и это. Потом захотел, чтобы поменяли название: вместо «Большой Дюны» — «Белые скалы». Сказал, что так эффектнее, будет способствовать успеху. И вообще разговаривал со всеми свысока, словно мы деревенщина.
— Так что ж, прошло его предложение? — спросил Квиллер.
— Завалили! Все ведь знают, что скала — это камень. А наша Дюна — чистый песок. Скал повсюду — на дюжину двенадцать, а где ты найдёшь такую Дюну, как наша? Все, как один, проголосовали против, и он убрался с собрания недовольный, будто ребёнок.
— Надо бы ему вести себя поосторожнее, — хихикнул старик, — не то разозлит Песчаного Великана.
Квиллер высказал надежду, что пища окажется лучше, чем сам Оуэн.
— Вы уже пробовали?
— Нет ещё, но говорят, что вкусно. Жена у него милая. Жаль, что Оуэн такой неприятный.
— Лошадиный хвост! — заявил дед.
— Вот ещё что, — вспомнил Квиллер. — У меня в коттедже затянутая сеткой дверь с длинной, как крысиный хвост, щеколдой. Так её заедает. Боюсь, как бы кошки не открыли дверь.
— Не о чем говорить, — успокоил Сесил и принёс Квиллеру баночку со смазкой.
Покончив с официальными рукопожатиями, Квиллер пешком отправился в магазинчик Элизабет Харт на Дубовой улице у подножия Большой Дюны. Когда-то Квиллеру довелось спасти ей жизнь, и теперь он чувствовал себя кем-то вроде крестного отца и проявлял интерес к её жизни. Элизабет была членом клуба «Гранд-острова», и в её манере причесываться, одеваться, говорить, в привычках и мыслях было что-то чуть-чуть выделявшее её среди местных жителей. Девушка из хорошей чикагской семьи, она приехала когда-то в Мускаунти, встретила Дерека Каттлбринка и решила остаться. Это была прекрасная пара. Дерек приглушил её городскую претенциозность, не сломав индивидуальности; Элизабет уговорила его поступить в мускаунтский колледж учиться ресторанному менеджменту.
Именно Дерек переименовал её магазинчик. Теперь он назывался «Чары Элизабет». В отличие от других сувенирных лавочек, здесь продавали экзотическую одежду, изделия местных ремесленников, а также такие мистические атрибуты, как карты таро, рунические камни, дощечки виджа и амулеты на счастье. В задней части магазинчика стоял автомат для варки кофе, а вокруг него — алюминиевые стулья с сиденьями из чёрного нейлона.
Когда Квиллер вошёл, Элизабет была занята с покупателями, но радостно помахала ему рукой и крикнула:
— Не уходите! У меня есть для вас новости.
Несколько минут он потоптался среди молодежи, а потом двинулся к кофеварке. Элизабет вскоре присоединилась к нему, оставив своего рослого помощника следить за праздно глазеющими туристами и принимать деньги у покупателей.
— Ваш магазин — спонсор футбольной команды? — спросил Квиллер. — Или этот парень — вышибала? — Рослый помощник был крупным молодым блондином нордического типа.
— Это Кеннет, он заканчивает школу в Горном Мусленде, — объяснила Элизабет. — Мой кладовщик и рассыльный, я готовлю его в продавцы… Вы придёте завтра на парад, Квилл? Я оформляла платформу Торговой палаты — провозглашение независимости — по картине Джона Трамбла.
[8]
— Видел её, — сказал Квиллер. — А кто будет изображать подписывающих?
— Члены общественного совета, все в костюмах тысяча семьсот семьдесят шестого года: парики, бриджи до колен, шёлковые жилеты, жабо, туфли с пряжками. Мы берем всё в театральном ателье проката в Чикаго.
— Наверное, недешёвое мероприятие, — заметил Квиллер. — А кто оплачивает?
— Вы! — радостно воскликнула Элизабет. — То есть не лично вы, а Фонд К. Мы получили грант.
— Дерек участвует в параде?
— Нет. Открытие театра в сарае назначено на пятницу, у него главная роль. На ней и сосредоточился. А вот и хорошая новость: он получил работу! Помощник управляющего новым рестораном. У них изысканное меню и отборные вина, Дерек надеется кое-чему научиться.
— Вы встречались с Оуэном Боуэном?
— Видела его на заседании совета. Средних лет, довольно красивый, высокомерный и какой-то слишком загорелый, — с неприязнью изрекла Элизабет. — Мне он показался неприятным типом, но Дерек, кажется, нашёл с ним общий язык.
— Охотно верю.
Высокий рост Дерека (шесть футов восемь дюймов) плюс несколько фамильярная, но симпатичная манера поведения привлекали к нему молоденьких девушек, начальников и бабушек, а также собак и кошек.
— Название для нового ресторана тоже придумал Дерек, — похвасталась Элизабет. — Психологии наименования его учили в колледже. Мистер Боуэн собирался назвать ресторан — уф! — «Возле обрыва». Дерек объяснил, что это слишком ординарно. «У Оуэна» несёт в себе элемент призыва для пресыщенных снобов, а это привлечёт сюда компанию яхтсменов из клуба «Гранд-острова».
В этот момент Элизабет позвали, и она отошла в переднюю часть магазинчика, а Квиллер обратил внимание на парусник, выставленный среди других моделей судов. Корабль сработали из меди — на этикетке было написано: «Шлюп, оснащенный марселем, гротом, кливером и спинакером. Изготовил Майк Зандер». Это был рыбак, который на досуге любил повозиться с металлом.
