Эту содержательную беседу нам пришлось прервать.
– Рита, – позвал Дед, – пусть Оля зайдет.
– Давай, – шепнула она мне.
Я вошла в кабинет, Дед таращился в окно, стоя ко мне спиной.
Это всегда означало одно: он чем-то недоволен. Мною, надо полагать. Я
устроилась в кресле и голоса не подавала. Если ему приглянулся пейзаж, пусть
наслаждается.
– Что у тебя? – спросил он.
– Две новости, одна хорошая, другая плохая. С какой
начинать?
– Прекрати паясничать, – оборвал он.
– Тогда начну с хорошей. Мы высчитали убийцу. Все три
женщины плюс мужчина, который тоже скончался на днях, к счастью, далеко отсюда,
двенадцать лет назад совершили убийство. Жертве было четырнадцать лет, и умерла
она в страшных мучениях. Теперь ее отец восстановил справедливость.
– И в чем проблема?
– В том, что доказать все это будет невозможно. Сам он,
разумеется, никого не убивал. А найти киллера…
– Кто он? – повернувшись ко мне, спросил Дед.
– Игнатов Всеволод Владимирович, – пожав плечами,
ответила я.
– Шутишь, – сказал Дед вроде бы растерянно.
– И рада бы, да… убитая девочка – его дочь. Правда,
удочеренная вторым мужем матери, потому и фамилия у нее другая.
– Подожди… – Дед прошел к столу, сел и сердито
посмотрел на меня. – Но почему ты решила…
– Все три убитые женщины когда-то учились в одной
школе, дружили. Развлечения выбирали экзотические. Девчушку встретили случайно
и “развлеклись”. С ними был парень одной из девиц, той самой, что в универмаге
зарезали первой. Он уже сидел, на следствии не отпирался. Его подружка тоже
признала себя виновной, но оба утверждали, что были вдвоем. Соучастниц по
неведомой причине выгораживали. Однако те, кому надо было, знали, истинных
убийц было четверо, и все четверо на сегодняшний день скончались. Других причин
убивать этих людей просто нет.
– А маньяк? Почему ты исключаешь…
– Убийц было минимум двое, один из них левша.
– Значит, ты абсолютно уверена, что за всем этим стоит
Игнатов?
– Предполагаю, что он выступил в роли мстителя.
– Предполагаешь или уверена?
– Слушай, я у него за спиной не стояла, когда он
киллеров нанимал. Похоже, что он. Почти уверена, что он. Не представляю, кто
еще, кроме него. Другой кандидатуры просто нет. Все? Или мне еще поговорить?
– Значит, Игнатов.
– Значит, – кивнула я, весьма довольная, что он
перестал болтать глупости. Но радовалась я рано. Дед посидел, уставясь в
столешницу, пожевал губами и изрек:
– Тогда найди доказательства. Я хочу, чтобы сукин сын
сел в тюрьму.
Я тяжко вздохнула и покачала головой.
– Игнатов очень богатый человек, – спокойно и даже
ласково начала я, точно передо мной было малое дитя, а не дядя с седой головой,
который лучше меня знал, что почем в этом мире. – И не дурак. Кроме
догадок, у нас ничего нет.
– Найди улики, – упрямо повторил Дед.
– Где, интересно? – съязвила я, теряя терпение от
чужого упрямства.
– Найди. Что-то должно быть. Как-то он связывался с киллерами,
передавал деньги, каким-то образом те вышли на этих женщин, наконец. Сделай все
возможное и невозможное.
– Ух ты, господи… Почему я-то? Пусть менты носом землю
роют. Вешняков, к примеру. Ему лишняя звездочка весьма кстати. Может, и нароет
чего.
– Знаю я, как они работают, – отмахнулся
Дед. – Я хочу, чтобы это стало твоим главным делом. И единственным на
ближайшее будущее. До тех самых пор, пока Игнатов не предстанет перед судом.
– Спасибо за доверие…
– Я ясно выразился? – перебил он. – В конце
концов, я плачу тебе деньги не для того, чтобы ты разводила руками и уверяла
меня в том, что ничего сделать нельзя. – Я присвистнула. Если мой старший
товарищ заговорил в таком тоне, лучше не перечить и вообще помалкивать. –
Разумеется, у тебя самые широкие полномочия. Любая помощь и все такое… Ясно?
– Предельно, – кивнула я, поднимаясь, подумала и
добавила: – Между прочим, мужика можно понять.
– Не в этом дело, – вздохнул Дед. – Он
вообразил себя всемогущим. Демонстративно разделывается с этими женщинами, днем,
в центре города… плюет на закон и общественное мнение.
– Да, лучше бы ему придушить их по тихой и где-то за
городом, – охотно согласилась я.
– Прекрати паясничать. Это серьезно. Он бросил вызов
всем. А мы, в свою очередь, должны доказать, что перед законом все равны. И
Игнатов тоже, несмотря на его деньги и положение в обществе. Именно потому, что
у него деньги и положение в обществе, он обязан это общество уважать.
“Все, зашелся…” – мысленно вздохнула я. Иногда Деда клинит,
и он отрабатывает на мне свои агитационные речи. Тут главное – думать о своем,
чтобы в голове, упаси боже, ничего не осталось. Он говорил еще минуты две. Я
дремала с открытыми глазами, с готовностью кивая в самых ответственных местах,
то есть когда Дед повышал голос.
Наконец он замолчал, а я вскочила с сияющими глазами,
готовая к великим свершениям. Я была уже возле двери, когда Дед совершенно
другим тоном вдруг спросил:
– Что у тебя с Лукьяновым?
Обожаю дурацкие вопросы. В самом деле, что у меня с
Лукьяновым? А с Дедом? И вообще со всем этим миром? У меня все хорошо. Так
хорошо, что хочется напиться, но этот гад обещал застрелиться. С него станется,
он упрямый, как стадо ослов.
– У нас полное взаимопонимание, – глазом не
моргнув, ответила я. – Он очень помог нам в работе по выяснению личности
преступника.
– Мало тебя в детстве ремнем драли, – сказал Дед.
– Папа был противником насилия.
Он подошел и даже открыл рот, чтобы что-то сказать. Но не
сказал. И правильно сделал. Нечего нам сказать друг другу. Давно уже нечего.
Я вышла, прикрыла за собой дверь, бормоча под нос:
– А кто придет к нам с мечом, от меча и погибнет.
– Ты чего? – испугалась Ритка.
– Дед дал четкие указания, как поступать с супостатами,
не уважающими наш электорат.
– Это не Дед сказал, а Александр Невский. Я кино
смотрела.
