– У убийц были ключи, – усмехнулась я, вспомнив
сцену в гостинице, когда я застала Лукьянова с женой Игнатова, той самой
женщиной, которую очень скоро застрелили в упор. Неужели сердце не екнуло?
Впрочем, о чем это я? Опять же, не обязательно сам, ведь почти наверняка убийц
было двое. – Вошли спокойно и тихо. Пригрозили, что жену убьют, вынудили
написать записку. Пока один держал Игнатова, другой поднялся к его жене.
Застрелил ее из охотничьего ружья, позаимствованного тут же, в кабинете, и
вернулся помочь дружку.
– И все это видела домработница? Тогда почему она жива
осталась?
– Успела выпрыгнуть в окно.
– И до сих пор до нее не добрались?
– Она ж заявила, что ее в доме не было.
– Вдруг действительно не было? А белье гладила жена
Игнатова. Почему нет? Может, ей это занятие нравилось? Кто-то любит пироги
печь, кто-то гладить.
– Она была в спальне. Утюг включенным оставила, окно
открытым?
– Забыла. Я вот тоже все забываю. Ну, хорошо, хорошо.
Допустим, ты права. Видела она убийц. Можешь мне поверить, они сейчас тоже
голову ломают: видела, не видела, и, как только мы проявим к ней интерес,
голову ломать перестанут и бабу уберут, чтоб не рисковать. Теперь скажи, как мы
сумеем к ней подобраться?
– Пока не знаю. Но придумаю. Вдвоем мы такое дело не
потянем, а довериться никому не можем. Если только Лялину. Это бывший
начальник…
– Да знаю я, кто это. И что твой Лялин?
– Ну, Лялин много чего может. Связи у него будь здоров
и башка работает. О том, что творится в городе, он знает лучше всех.
– Тогда поехали к нему, – вздохнул Артем.
Как я и предполагала, Лялин нам совсем не обрадовался.
– Катитесь отсюда, – сказал он сурово, когда мы
ввалились в кабинет, пользуясь тем, что секретарша куда-то вышла и предупредить
его никто не мог. Вешняков вздохнул, вроде бы даже с облегчением, что в общем
понятно, а я слова Лялина не стала принимать близко к сердцу, прошла и
устроилась в кресле, Вешняков топтался у двери.
– Лялин – сказала я, – помоги нам.
– Ага. Нашла дурака.
– Почему же дурака? У нас свидетель есть. Мы сможем
доказать, что Игнатова убили.
– Слушать тошно, – перебил Лялин, глядя не на меня,
а на Вешнякова.
– Шесть трупов, – сказал Артем, – шесть
человеческих жизней.
– А можно без патетики? – скривился Лялин. –
Я помню, ты присягу давал… Ты мне попросту скажи, чего вы добиваетесь?
– Чтобы люди, устроившие все это, понесли наказание.
– Кто? Киллеры? Допустим, ты их найдешь. Допустим,
посадишь. Кто еще? Всерьез веришь, что зацепишь кого-нибудь покрупнее? Хрен
тебе на глупую рожу. Трупами завалят или вам шею свернут. Даже если повезет,
ну, устроите скандал, ну, отправится Дед в отставку. Что, на его место честный
придет? Ни фига… как бы хуже не было.
– Кончай с политинформацией, – не выдержала
я. – О честности никто и не говорит. Но убивать людей – это совсем другое,
это не особняк отгрохать за государственный счет. Всему есть пределы, и не худо
бы им об этом напомнить.
– Ага. Они поплачут, покаются и станут хорошими.
– Нет. В другой раз поостерегутся.
Лялин покачал головой и стал разглядывать свои ладони. Я
молчала, и он молчал.
– Твой свидетель – домработница? Как только ты к ней
сунешься, ее уберут.
– Развалим обвинение против шофера, соберем
доказательства, поставим под сомнение факт самоубийства… Главное, сохранить
женщине жизнь, чтобы в нужный момент…
Лялин кивнул, потом сказал:
– Я вам не товарищ в таком деле. Не для того я выскочил
из всего этого дерьма… я старый человек…
– Хватит, Олег, – скривилась я.
– Я старый человек, – сердито повторил он. –
И я не верю в то, что мы выиграем. А с таким настроением в бой не идут.
– Хорошо. Не ходи в бой, просто помоги.
– Чего ты от меня хочешь? – спросил он недовольно.
– Можешь сделать так, чтобы домработница двадцать
четыре часа в сутки была под охраной?
– Под наблюдением. Под охраной – это значит, что мои
ребята будут рисковать жизнью. Я о таком их просить не могу.
– Хорошо, пусть под наблюдением.
– Договорились.
– Еще Карпов.
– Это кто такой? А-а… На что он вам? И так все ясно.
– Ясно, – передразнила я. – Мне
доказательства нужны.
– Попробовать можно. И все, – хлопнув ладонью по
столу, категорически изрек Лялин. – Звонить только на мобильный и только в
исключительных случаях.
Мы молча кивнули и удалились. Артем отправился домой, а я к
Деду. Накрасила губы поярче, очень стараясь выглядеть счастливой. Старания мои
увенчались успехом.
– Какая ты красавица, – пропела Ритка, когда я внедрилась
в святая святых.
– Как он? – кивнула я на дверь.
– Задумчив. Но настроение вроде бы неплохое. Эта дура
звонила пару раз, ревела. Он разговаривал доброжелательно, но твердо дал
понять, что ей ничего не светит. У вас что, наладилось?
Я напомнила себе, что Ритка, несмотря на свою любовь к
здоровой критике, Деда по-своему любит и по-собачьи ему предана, не стоит ее
разочаровывать. Я сладко улыбнулась:
– Только бы не сглазить.
– Доложить, что ты пришла? – широко улыбнулась
она.
– Ага.
Ритка доложила Деду о моем приходе, и мне милостиво
разрешили войти.
– Отлично выглядишь, – приглядываясь ко мне,
сказал Дед. Я устроилась на его столе так, чтобы оказаться в максимальной
близости к нему, и хихикнула:
– У меня настроение хорошее.
– Правда?
– Вру. На самом деле отличное. Давно себя так не
чувствовала. – Я вновь хихикнула.
Он все-таки улыбнулся и погладил мои коленки.
– Не расскажешь мне о причине?
