— Сэнди, я могу только на следующей неделе. Вечерами у меня сейчас очень много работы.
На телефоне ничего не было написано относительно того, можно или нет обманывать людей.
— Давайте просто встретимся в среду и обсудим характер вашего мужа и его общественную деятельность. Просто у меня задание на эту тему.
— Хорошо, — согласилась она. — Я заеду за вами, и мы куда-нибудь съездим. У нас будет о чём поговорить. Я хочу услышать всё об убийстве Ламбрета.
— Боюсь, что не слишком много знаю об этом.
— Вот как? По-моему, это совершенно очевидно.
— Что «совершенно очевидно»?
— Что это семейное дело. — Она выдержала паузу. — Вы ведь знаете, что происходит, не так ли?
— Боюсь, что нет.
— Ну ладно, я бы не хотела обсуждать эту тему по телефону, — сказала она. — Увидимся в среду после полудня.
Остаток утра Квиллер провёл, дописывая всякие мелочи. Он сочинил короткую юмористическую заметку о местном художнике, который стал писать акварели после того, как уронил себе на ногу каменную литографическую форму весом в сотню фунтов.
Затем он написал вдохновенную статью о ткачихе, которая была к тому же учительницей математики в высшей школе, автором двух опубликованных рассказов, опытным пилотом, скрипачом и матерью десяти детей. Затем он описал талантливого пуделя, который умел лапой рисовать картинки. Их можно посмотреть на выставке его работ.
Пока Квиллер мысленно представлял себе заголовок: Персональная выставка пуделя , на его столе зазвонил телефон. Он поднял трубку, и низкий, с придыханием голос доставил ему подлинное удовольствие.
— Это Зоя Ламбрет. Мистер Квиллер, я должна говорить тихо. Вы слышите меня?
— Да, Зоя, что-нибудь случилось?
— Мне нужно поговорить с вами лично, если вы можете уделить мне немного времени. Но не здесь. Где-нибудь в центре.
— Пресс-клуб подойдёт для этой цели?
— Не совсем. Вы живёте в доме Маунтклеменса. Не так ли?
— Да, номер двадцать шесть по Бленхейм-плейс.
— Я знаю, где это.
— Как насчёт завтрашнего дня после обеда? Возьмите такси. Соседство у меня не очень приятное.
— Значит, завтра. Большое спасибо. Мне необходим ваш совет. Но сейчас я говорить не могу…
Раздался внезапный щелчок, и голос пропал. Усы Квиллера буквально танцевали. Вдова убитого торговца предметами искусства открывает тайну репортёру «Прибоя»!
ДЕВЯТЬ
С тех пор как Квиллер в последний раз принимал женщину в своей квартире, прошло много времени поэтому в субботу утром он проснулся, ощущая небольшое волнение, словно перед выходом на сцену.
Он проглотил чашку растворимого кофе, погрыз чёрствый пончик и задумался о том, приготовить ли Зое что-нибудь поесть и выпить или не стоит. Кофе будет кстати. Кофе, а что ещё? Ему показалось, что пончики будут выглядеть легкомысленно. Пирожные? Слишком претенциозно. Печенье?
По соседству находилась местная лавка, которая специализировалась на пиве, дешёвом вине и белом хлебе.
Квиллер подозрительно исследовал упаковку печенья, но перечисленные мелким шрифтом ингредиенты (искусственные ароматизаторы, лецитин и какой-то сироп) охладили его интерес.
В поисках кондитерской он прошёл шесть кварталов по февральской слякоти и наконец отыскал магазин, где товары казались более или менее съедобными. Забраковав petit fours
[3]
(слишком дорогое) и овсяное печенье (слишком сытное), он остановился на шоколадном печенье и купил два фунта.
В его кухне имелась старомодная кофеварка с ситечком, но как она работала — было для Квиллера загадкой. Придется Зое пить растворимый кофе. Интересно, добавляет ли она в кофе сахар или сливки?
Он вернулся в кондитерскую за фунтом сахара, полпинтой сливок и бумажными салфетками.
Близился полдень, и слабое февральское солнце начало проникать в квартиру, делая заметной пыль на столе, корпию на ковре и шерсть кота на диване.
Квиллер вытер пыль бумажными салфетками, потом стремительно поднялся в квартиру Маунтклеменса за пылесосом.
В час дня всё было готово к приёму, но вдруг Квиллер вспомнил, что забыл про сигареты. Он помчался в аптеку и купил длинные мягкие сигареты без фильтра. Поразмыслив о фильтре, он решил, что Зоя не тот человек, который подвергает своё здоровье риску.
В половине второго он включил газовый камин и стал ждать.
Зоя приехала в четыре. Квиллер видел, как красивая женщина в мягком коричневом меховом манто вышла из такси, оглянулась по сторонам и быстро пошла к подъезду. Он уже был там, чтобы встретить её.
— Большое спасибо, что позволили мне прийти — сказала она низким голосом. — Батчи следила за мной, как ястреб, мне пришлось улизнуть тайком… Впрочем, я не должна жаловаться. Сейчас мне нужен именно такой друг, как Батчи. — Она уронила свою коричневую сумочку из крокодиловой кожи. — Простите, я сама не своя.
— Не надо так убиваться, — сказал Квиллер. — Держитесь. Может, чашечка кофе приободрит вас?
— Лучше мне не пить кофе. Он делает меня нервной, а я и так достаточно взвинчена. — Она отдала Квиллеру свое манто и села на стул, элегантно положив ногу на ногу. — Вы не возражаете, если мы закроем дверь?
— Нисколько, хотя в доме никого нет.
— У меня такое ощущение, что за мной следят. Я взяла такси до здания Аркады, потом прошла через него и снова взяла такси у другого выхода. Как вы думаете, меня могли выследить? Полиция, я имею ввиду.
— Мне кажется, им это ни к чему. Почему вы думаете, что за вами следят?
— Они приходили ко мне домой вчера. Вдвоём. Два детектива. Они вели себя как джентльмены, но задавали такие вопросы, словно пытались в чём—то меня уличить. Как вы думаете, они подозревают меня?
— Нет, но они должны учесть все варианты.
— При этом, конечно, присутствовала Батчи. Она была недружелюбно настроена к детективам. Это выглядело некрасиво. Она покровительствует мне, как вам известно. В общем, это было ужасно.
— Что они говорили перед уходом?
— Поблагодарили меня за помощь и сказали, что, возможно, захотят побеседовать со мной ещё. После этого я позвонила вам, пока Батчи была внизу. Я не хочу, чтобы она об этом знала.
— Почему?
— Ну… потому что она уверена, что должна всем руководить сама, особенно в такой кризисной ситуации. И также из-за того, что я собираюсь рассказать вам… Так вы думаете, что полиция не будет следить за мной, да? Может быть, мне не следовало приходить сюда?
— Почему вам не следовало приходить сюда, миссис Ламбрет? Я друг семьи. Я профессионально связан с искусством. И я собираюсь помочь вам разобраться с делами, связанными с галереей. Как это звучит?
