Утром в среду для обсуждения текущих дел в амбар прибыл Дж. Аллен Бартер. Он насвистывал мотивчик «Memory» из мюзикла «Кошки».
— Нет-нет, ничего не говори. Неужели ты поешь партию Гризабеллы в «Кошках»? Мне думалось, ты скорее принадлежишь к типу Рам-Там-Таггеров.
— Не виновен! Мы с женой взяли нашего старшего на репетицию. И видели там тебя, но среди певших не заметили. Что, не хватает пороху?
Когда взаимное подшучивание-подкусывание кончилось, мужчины проследовали в помещение для совещаний, эскортируемые двумя радостно размахивавшими хвостами сиамцами.
— Скажи, — начал Квиллер, — округу все ещё требуется координатор общественных мероприятий?
Если раньше в Мускаунти были только зал для заседаний и спортивная площадка, то теперь благодаря завещаниям семей первопроходцев, которые отписывали округу свои состояния, появилась возможность создать Музыкальный центр и Клуб здоровья ветеранов, открыть два музея. И хотя передачей собственности ведала адвокатская контора «Хасселрич, Баннет-Баннет энд Аллен», горожане тоже могли контролировать происходящее.
— Дейзи Бэбкок, — говорил Квиллер Барту, — наделена умом и творческими способностями для ведения таких дел. Кроме того, у неё есть соответствующие навыки. Советую позвонить ей и пригласить на собеседование. Фонд К. её кандидатуру поддержит.
— А что об этом думает Коко? — шутливо поинтересовался Барт.
— Он-то как раз мне и присоветовал.
Как всегда, без конца балагуря и потягивая кофе, они приступили к серьёзным делам: приняли несколько важных решений, подписали документы. После чего Квиллер раскрыл свой план.
— Как отнесся бы Фонд К. к небольшому совместному мероприятию двух округов? То есть к организации выставки, которая будет тесно связана и с Локмастером, и с Мускаунти? Обычно мы только соперничаем и даже враждуем. — Выдержав паузу, чтобы подогреть любопытство Барта, он продолжил: — Думаю, ты помнишь, как оба наши округа были связаны историей одной семьи. Тельма Теккерей сделала карьеру в Голливуде; Торстон Теккерей оставил по себе добрую память, создав прекрасную ветеринарную клинику для лошадей и собак Локмастера. Уход из жизни этих двух чудесных людей горько оплакивали, но из-за сомнительных обстоятельств их кончины им не отдали должные почести.
Тут он сделал паузу и перевёл дыхание, а его слушатель с интересом ждал продолжения.
— Наша деятельность сосредоточится вокруг книжного магазина Пикакса и локмастерской библиотеки; появятся статьи в газетах, люди начнут делиться воспоминаниями. Отец близнецов похоронен на холме; на могиле простая надпись: «Майло, фермер, который выращивал картофель». Многие считают, что он был бутлеггером, приторговывал контрабандным спиртным.
— Превосходная мысль! — воскликнул Барт. — Любому начинанию, которое направит два округа по одному пути, в Чикаго дадут «добро».
— Мы начнём с фотовыставки, которую покажем и тут, и там. Исследования, отклики в газетах, обсуждения и так далее — это все позднее. Всем захочется проявить себя с лучшей стороны.
Вечером Квиллеру неожиданно позвонил Джад Амхёрст.
— Знаете, сегодня прибыли витрины для выставок! Полли уже много недель — нет, месяцев! — их ждала. И вот надо же, не успела она уехать, как они прибыли!
Дело было в следующем: проектировщик книжного магазина отвёл специальное место для проведёния различных выставок.
— У нас была уйма идей, но, может, вы хотели бы что-нибудь предложить. И насчёт витрин тоже. Они действительно очень симпатичные.
— Замечательно. Я заеду в магазин завтра.
Квиллер был желанным посетителем «Сундука пирата», и не только потому, что всегда приносил коробку с «вкусненьким» из «Бабусиной сластены».
Уже ночью Квиллер записал в своём дневнике:
Мускаунти на подъёме, дни заполнены хлопотами: новые идеи, новые начинания, новые люди. А по кофейням прежние разговоры. Частенько они далеки от реальной жизни, зато всегда наводят на мысль. А лучшее место для того, чтобы «услышать глас народа», — закусочная «У Луизы»: воистину здесь собираются самые знающие сплетники! Вся штука в том, чтобы слушать, не давая втянуть себя в разговор. Если умники и всезнайки занимают места за столиками, я предпочитаю сидеть у стойки, спиною к «шумной толпе», якобы просматривая сегодняшние газеты, а на самом деле внимательно следя за беседой. Хорошая идея, но, увы, не всегда срабатывает. Заполнявшие зал — продавцы, водители, фермеры — всегда замечали меня и засыпали вопросами: «А что вы на этот счёт думаете? Надо этого жулика гнать взашей? Обворовал он наших слепых? И как только его выбрали?!» Невозможно бывает отмолчаться, хотя все, чего я хочу после того, как покончу с репортажем или настоюсь в очереди в банке да набегаюсь по редакции, — так это чашка кофе и несколько минут покоя. Однажды вместо «Всякой всячины» я прихватил с собой нью-йоркскую газету. Я сидел за стойкой и читал спиной к галдевшему залу… и ни один человек меня не побеспокоил! С тех пор всякий раз, когда я там сидел, сунув нос в «Таймс» или «Джорнал»
[25]
, никто ко мне не приставал.
Двенадцать
В четверг интересная женщина средних лет с причёской из рыжевато-каштановых волос ехала из Локмастера в Пикакс, где свернула с большой дороги в проезд, называемый Маркони, между Публичной библиотекой и зданием Мастерской искусств. Проезд этот — вернее, просека — тянулся через лесной массив, в конце которого открывался сногсшибательный вид.
Перед вами внезапно возникал амбар — в четыре этажа высотой, восьмиугольный, построенный из полевого шпата и обшитый дранкой, а в маленьком цокольном оконце кружились две шальные кошки.
Квиллер вышел навстречу гостье:
— Добро пожаловать в мой амбар, Вивиан.
— Разрешите вопрос? Почему эта улочка носит имя итальянского изобретателя беспроволочного телеграфа?
— Она носит имя живущей в этом лесу совы, которая ухает азбукой Морзе… Милости прошу! Входите и познакомьтесь с Коко и Юм-Юм.
Немного погодя, совсем освоившись, гостья сказала:
— У нас — в нашем Литклубе — всё ещё восторгаются лекцией, которую вы прочли о книге Стивена Миллера «Беседы по истории исчезающего искусства»… Кип считает, что вы принадлежите Локмастеру.
— Благодарю за комплимент, — поблагодарил Квиллер.
— Могу я спросить, что привело вас в Мускаунти?
— Наследство, а потом я переоборудовал амбар и уже не смог с ним расстаться. Сейчас я вам все покажу. Его интерьер — последняя работа очень талантливого дизайнера. Я считаю для себя делом чести сохранить его работу. Акустика в амбаре — фантастическая. Второй такой не найти.
