– Я не собираюсь жениться… на вас, в частности. Но, будь я проклят, если бы не задумался о подобной возможности при иных обстоятельствах.
– Ну, ну, – проворковала она, крепче обхватив его локоть и одарив его очередной улыбкой.
– О, бросьте ваши штучки, – сказал он. – Вы хотите выйти за меня не больше, чем я жениться на вас. Как вас зовут, кстати?
– Мисс Тринн, – сообщила Линнет. – Мой отец – Корнелиус Тринн, виконт Сандон.
– А я граф, – сказал он. – Что, полагаю, вам отлично известно, поскольку вы расставили смертельную ловушку для моего отца, соблазнив его байками о принце. Как вы узнали про его слабость к королевской крови?
– Моя тетя слышала, что он утверждает, будто происходит от Генриха Восьмого, – объяснила Линнет, пройдясь взглядом по его крупной фигуре. – Хотя я не вижу особого сходства. Он определенно был ниже и толще, чем вы.
У подножия лестницы их ожидал дворецкий.
– Это Прафрок, – сообщил граф. – Он знает обо всем, что происходит в замке и далеко за его пределами. Право, Прафрок, тебе следовало предупредить меня, что мой отец собирается совершить налет на крепость. Я бы уехал.
– Я так и подумал, милорд, – отозвался дворецкий, поклонившись Линнет. – Ваша горничная ждет вас в вашей спальне, мисс Тринн, если вы пожелаете присоединиться к ней.
Сверху донеслись голоса, и на лестнице появился герцог, сопровождаемый докторами.
– Ад и преисподняя, – пробормотал Марчент, двинувшись к выходу. – Открой дверь! – рявкнул он лакею, который поспешил исполнить приказание.
Линнет смотрела ему вслед, не скрывая иронии, когда он вдруг обернулся.
– Пойдемте.
Она рассмеялась.
– Вы так и будете убегать и прятаться? От большого и страшного волка.
На мгновение его лицо потемнело, а глаза угрожающе сузились. Но он быстро спохватился и протянул ей руку.
– Прошу вас, – сказал он.
Почему бы и нет, решила Линнет.
– Хорошо, – сказала она. Но не приняла его руки. Они вышли на залитое солнцем крыльцо.
– Солнце все еще светит, – заметил Марчент, прищурившись. – Все утро, что можно считать рекордом. Большую часть времени в Уэльсе идет дождь.
– Вы не проводите меня к морю? – В воздухе ощущалась солоноватая свежесть, и слышался отдаленный рокот волн. Линнет не захватила шляпки, и у нее могли высыпать веснушки, но в данный момент ей было не до этого. Миссис Хатчинс считала веснушки ужасно непривлекательными, но она сейчас далеко, в Лондоне.
– Сюда, – сказал граф. – Можете держаться за меня, если желаете.
Вряд ли он стал бы ждать, пока она сходит за своей шляпкой. Придется идти без нее.
– Весьма любезно с вашей стороны. Вы хоть сейчас можете быть допущены в «Олмак», – сказала она, снова взяв его под руку.
– «Олмак»? А что это такое?
– Место, где по средам устраиваются танцы для сливок общества.
– Какая скука.
– Пожалуй, – согласилась Линнет после короткого раздумья.
Он искоса взглянул на нее.
– Вы не любите танцевать?
– Почему же, это довольно приятно, – отозвалась она без особого энтузиазма.
– А чем занимаются дамы, когда они не танцуют? Моя мать живет ради этого. Представляю, как она злится из-за того, что лишена такой возможности.
– Почему?
– Это все проделки Себа. Он отправил наших матерей в Андалузию, чтобы с ними ничего не случилось, если Наполеон вздумает напасть на Англию. Ничего, разумеется, не случилось, и теперь дамы тоскуют в изгнании, мечтая вернуться в бальные залы.
Линнет промолчала. Она была бы рада отправиться в путешествие и посетить такие места, как Андалузия, Греция и тому подобное. Она охотно отказалась бы навсегда от танцев за одну только возможность увидеть Парфенон.
– Так как вас зовут?
– Я уже сказала вам, – нахмурилась она. – Мисс…
– Я имею в виду ваше имя.
– Линнет, – сказала она. – Но вы не можете обращаться ко мне по имени, если не считаете себя моим женихом. Это неприлично.
– Но я не сообщил об этом в «Морнинг стар», – возразил он. – Так что, полагаю, мы пока еще помолвлены. Меня зовут Пирс, кстати. Не называйте меня Марчентом. Я терпеть не могу этого имени.
Дорожка изогнулась, огибая крохотный домик.
– Что это? – поинтересовалась Линнет.
– Сторожка. Кажется, в не слишком славном прошлом замка здесь жил человек, служивший связным у контрабандистов.
Линнет открыла рот, чтобы расспросить подробнее, но дорожка снова повернула, и внезапно перед ними открылось море, сияя, как огромный сапфир, в лучах солнца.
– Как красиво! – выдохнула Линнет, отпустив его руку. – Я и представить себе не могла.
– Вы никогда не видели моря?
Она покачала головой.
– Мой отец предпочитает жить в Лондоне круглый год. А что это? Бассейн?
– Да. Вырезан в скале. Наполняется с приливом, сливаясь с морем.
– Вы разводите в нем рыбу?
– Нет, конечно. Я там купаюсь. Можете попробовать, если я смогу выносить присутствие моего отца достаточно долго. – Он двинулся вниз по тропе. – Хотя вряд ли у вас хватит смелости.
Линнет, прищурившись, уставилась ему в спину.
Спустя мгновение он обернулся. Она сложила руки на груди, не двигаясь с места.
– Вы колючка в моей заднице, – нетерпеливо произнес он.
Линнет ждала.
Он тяжело оперся на свою трость и застонал.
– Моя нога. Это просто пытка.
Однако зашагал назад, к ней. Ветер с моря растрепал его темные волосы, заплетенные в косичку, и Линнет рассмеялась. В нем было что-то такое, что заставляло ее чувствовать себя…
Слабой.
Какая нелепость.
– Леди не купаются, – сообщила она, взяв его под руку и двинувшись с ним по тропинке.
– Еще как купаются. Я отправил немало пациенток на побережье. Обычно я рекомендую морские ванны женщинам, которые злоупотребляют сладким или страдают от женских болезней. Они въезжают в море в карете, а затем с помощью горничных залезают в воду.
Линнет помолчала, переваривая услышанное.
– А как же одежда? Так недолго и утонуть.
В его глазах мелькнуло искреннее веселье.
– Они купаются голыми, глупышка. Горничные раздевают их, прежде чем погрузить в воду.
– О, – только и могла произнести Линнет.
– Я тоже плаваю голым, – сообщил он, – только без всяких дурацких ухищрений в виде кареты.
