– Вы собираетесь и дальше валяться в постели? – осведомился Пирс в своей обычной властной манере. – Я принес вам чашку горячего шоколада и теперь чувствую себя как дамская горничная, хотя евнух, обслуживающий гарем, было бы более точным определением.
Он совсем не походил на евнуха, во всяком случае, в ее представлении. Линнет протянула руку и взяла чашку, обхватив ее пальцами. Шоколад был темный, густой и немного терпкий.
Пожалуй, она могла бы понять, почему людям нравится супружеская жизнь, по крайней мере тем, кому она действительно нравилась. Приятно иметь кого-нибудь, с кем можно поболтать утром, смакуя горячий шоколад. Более того, ей нравилось смотреть на Пирса, и поскольку он не обращал на нее внимания, она занялась именно этим, наблюдая из-под полуопущенных ресниц за игрой его мускулов.
Мужское тело отличалось от женского и было по-своему соблазнительным. Мысленно она принесла извинения своей матери: «ты была права». Пирс поднял руку с тростью, так что рубашка натянулась на рельефных мускулах его плеча, и Линнет впервые поняла, что заставляло глаза ее матери сиять, когда та отправлялась на очередное свидание.
Но тут она осознала, на что именно смотрит, и подскочила на постели, чуть не расплескав шоколад.
– Прекратите сейчас же!
Пирс поставил ее шкатулку для драгоценностей на самый край туалетного столика. И теперь тыкал в нее тростью.
– Вас очень трудно разбудить, и я решил, что немного артиллерии не помешает.
Еще один толчок, и шкатулка свалится на пол. Линнет поставила шоколад на прикроватную тумбочку.
– Дайте ее мне! – воскликнула она, схватив трость и снова откинувшись на подушки. – Вы не должны распространять свое ребяческое чувство юмора на мою шкатулку для драгоценностей. Я унаследовала ее от матери. Она выложена перламутром и сделана в Венеции.
Пирс подался к ней, упершись ладонями в постель по обе стороны от ее бедер.
– Вы уже во второй раз упрекаете меня в ребячестве. Мужчин вызывали на дуэль и за меньшее.
– Но не вы, – заявила Линнет. – Вы калека.
Последовало секундное молчание.
– А вот это жестоко, – тихо произнес он.
– Не более жестоко, чем ваша манера разговаривать с людьми, – возразила Линнет с неприкрытым злорадством.
Он изменил позу, и внезапно его руки оказались так близко от ее талии, что Линнет ощутила его тепло. Она вцепилась в трость, не в силах сдержать улыбки. Дразнить его было приятно… и опасно.
Пирс тут же подтвердил ее опасения.
– Вам никто не говорил, что мне дали прозвище «Зверь»?
Она сморщила носик.
– Как двухлетнему малышу рассерженная няня. В любом случае прозвищами меня не удивишь. Весь Лондон уже говорит обо мне, употребляя самые непристойные слова, какие только можно сказать о женщине.
– Что ж, значит, у вас есть нечто общее с моей матерью, – заметил он. – Мне следует чувствовать себя как дома, находясь в обществе потаскушки.
Линнет исхитрилась повернуть трость и ткнула его в грудь.
– Вы не могли бы отодвинуться? Это очень неприлично.
Пирс не шелохнулся. В его глазах сверкало чувство, едва ли укладывавшееся в рамки приличий. Внезапно Линнет осознала, что она ошибалась насчет него. Почему-то она решила, что его увечье делает его… неспособным испытывать желание.
У Пирса явно не было проблем с желанием.
И он знал, о чем она думает. Его глаза медленно скользнули по ее лицу, задержавшись на губах, двинулись дальше, по ее шее…
И застыли.
Взглянув вниз, Линнет обнаружила, что ночная рубашка натянулась на ее груди и сквозь тонкую ткань просвечивают розовые соски. Она поспешно отбросила трость и скрестила руки на груди.
– Вы не должны так смотреть на меня, – заявила она.
– Вы моя невеста. – Его голос слегка охрип и утратил насмешливые нотки, сопровождавшие каждое его слово.
– Теперь уже нет, – возразила Линнет, облизнув нижнюю губу.
– Мне кажется, – сказал Пирс, – нам следует несколько глубже изучить этот вопрос о помолвке.
Он придвинулся еще ближе. Теперь его ладони упирались в подушку, а его лицо находилось над ее лицом.
– Меня целовал принц, – сообщила ему Линнет, пытаясь подражать его вкрадчивым интонациям. Но ее голос сорвался на писк.
– Вот как? – Его глаза сверкнули. – Я обожаю состязания, вы не знали? – Он склонил голову и лизнул ее нижнюю губу, медленно и нежно.
Линнет моргнула, пораженная волной ощущений, захлестнувших ее тело.
– У принца Августа получалось лучше, – с трудом вымолвила она.
– Но я еще даже не начал, – сказал Пирс. – И знаете что? Думаю, нам лучше остановиться. Мне следует освежить свою технику. Почитать пару книг. Обдумать стратегию.
Дыхание Линнет стало прерывистым, глаза полузакрылись в ожидании, когда его губы…
– Стратегию? – пискнула она. Что в нем такого, что заставляет ее забывать обо всех уловках, которыми она в совершенстве владела, очаровывая мужчин?
– У вас вкус шоколада, – произнес он у самых ее губ, обдавая ее своим пряным дыханием. – Так и съел бы вас, будь вы конфеткой. – Он склонил голову и… прикусил ее нижнюю губу. Вопреки всякому здравому смыслу Линнет словно пронзила молния.
Ее глаза распахнулись.
– Пожалуй, вам действительно следует прочитать пару книг, – сказала она. – Неужели я первая женщина, которую вы когда-либо целовали? Если, конечно, это можно назвать поцелуем?
Пирс выпрямился и постучал пальцем по подбородку.
– Дайте подумать… Вспомнил! Нет, вы не первая. Вы разочарованы?
– С какой стати? Это вообще не мое дело.
Он поднялся.
– Куда вы дели мою трость? А, вот она. А теперь не будете ли вы так любезны вылезти из постели и одеться, чтобы мы могли пойти поплавать?
Но теперь все было по-другому. Может, Пирс и выглядел таким же безразличным и ироничным, как всегда, но Линнет чувствовала себя иначе. После этого поцелуя – точнее, его прелюдии – она просто не могла выбраться из постели и проследовать через комнату в одной ночной рубашке.
Пирс угадал ее мысли.
– Во первых, я вас даже не поцеловал. Во-вторых, я не мог бы продвинуться дальше – даже если бы дело дошло до поцелуя – и лишить вас невинности, если помните. А в третьих… Впрочем, первых двух пунктов вполне достаточно.
Линнет прочистила горло.
– Я встану, если вы пересядете туда. – Она кивнула в сторону стула. – Лицом к стене.
– А как прикажете мне плавать? Тоже спиной к вам? Если я буду смотреть в другую сторону, вы утонете, – резонно заметил он. – Если вы так настроены, я ухожу. Мне нужно плавать каждое утро, чтобы потом не мучиться от боли в ноге.
