Она осторожно понюхала рубашку. К ее облегчению, та оказалась чистой, хотя и помятой. Линнет мигом сняла мокрую, холодную как лед сорочку. Но ей надо чем-то вытереться. Она шагнула к двери и выглянула наружу.
– Пирс, вы не могли бы…
Она осеклась, только сейчас заметив то, что необъяснимым образом проглядела. Пирс Йелвертон, граф Марчент, был совершенно голым.
Он сидел на корточках перед очагом, выбивая кремнем искры о каменную кладку.
– А где ваше полотенце? – спросила она.
– Его унесло ветром.
– И трусы тоже?
– Должно быть, я забыл их надеть. Я привык плавать голым. – Он поднял на нее глаза, теплые, как французский коньяк. И по ее шее, груди, животу растеклось тепло, устремившись ниже, как если бы она глотнула этот коньяк. Она не могла удержаться, чтобы не смотреть на него. Его тело было таким мускулистым, ноги, спина, плечи…
– Может, мне встать, чтобы вы ничего не пропустили? – Его тон был бы насмешливым, если бы не напряженные нотки, словно он сдерживал какие-то эмоции, необузданные, мужественные и опасные.
Тело Линнет откликнулось на них. Мягкое бодрящее тепло бренди превратилось в жар, заливший ее с головы до ног.
– Нет! – выдохнула она. – Если у вас нет полотенца… впрочем, не важно. – Ей показалось, что он начал выпрямляться, и она поспешно нырнула назад, захлопнув дверь и прислонившись к ней спиной.
Неотесанное дерево царапало ее обнаженную кожу. «Я голая, – подумала она. – Голая и нахожусь под одной крышей с голым мужчиной».
Ей хватило секунды, чтобы натянуть через голову рубашку, едва достававшую до колен, что само по себе было достаточно скандальным. Толстая ткань неплохо скрывала фигуру, хотя на груди застежка слегка натянулась. Видимо, она была рассчитана на мужчину с худощавым торсом, что решало вопрос о том, должна ли она уступить Пирсу их единственный предмет одежды. Его торс едва ли подходил под это определение.
Повернувшись к постели, Линнет откинула грубое одеяло, обнаружив простыню из простого полотна. Она была достаточно большой, чтобы прикрыть обнаженного мужчину, находившегося в передней комнате, и на данный момент это было единственное, что имело значение.
Она стащила простыню с постели, приоткрыла дверь и просунула руку с простыней в образовавшуюся щель.
Несмотря на завывание ветра, голос Пирса прозвучал на удивление ясно:
– Что это?
– Простыня. Накиньте ее на себя, – крикнула она.
– Не нужно.
– Нет, нужно. – Дверь дернулась под ее рукой. – И не входите сюда, пока не завернетесь в нее!
Дверь распахнулась, заставив Линнет попятиться.
– Я нашел скатерть. – И точно, вокруг его бедер была повязана голубая скатерть.
– Простыня была бы лучше, – заявила Линнет, невольно скользнув глазами по его широкой груди. Ее взгляд спустился ниже, заставив ее ахнуть.
– Это неприлично!
Скатерть была небрежно завязана на его правом бедре, но даже так она едва прикрывала…
– Вы не можете так ходить!
– Если я надену простыню, вам придется сидеть на этом одеяле, – возразил он со странной усмешкой, игравшей у него на губах. – У него такой вид, словно там обитает столько же блох, сколько в шерсти Руфуса.
Линнет в ужасе уставилась на одеяло.
– Я не собираюсь на нем сидеть.
– А больше не на чем, – сказал Пирс. – В этом доме явно не хватает мебели. Полагаю, ее одолжили соседи. Очень бережливый народ, эти уэльсцы. Видимо, они решили, что если в доме никто не живет, то стол и стулья не нужны. Нам повезло, что здесь осталась кровать.
И точно. Бросив взгляд через плечо, Линнет осознала, что в передней комнате пусто, не считая громоздкого буфета. Она снова взглянула на постель.
– Насколько я понимаю, блохи не могут жить, не подкрепляясь чьей-то кровью, – сказал Пирс, бросив простыню обратно на постель. – Не могли бы вы снова расстелить эту штуку? Наша увеселительная прогулка не пошла моей ноге на пользу. Я должен сесть или лечь. В данный момент трость – единственное, что удерживает меня на ногах.
Линнет кинулась к постели и, расстелив простыню, попыталась подоткнуть ее по краям.
– Оказывается, это не так просто, как кажется, – сказала она в тщетной попытке завести непринужденный разговор.
– Может, мне следует приплачивать горничным за каждую застеленную постель? – отозвался Пирс скучающим тоном.
В изножье постели Линнет сдалась. Должно быть, она слишком много подоткнула в изголовье, потому что простыня не желала держаться.
– Садитесь, – сказала она, махнув рукой в сторону постели.
Он сел, издав стон.
– Лучше? – поинтересовалась Линнет, пристроившись в ногах постели, так чтобы у него было достаточно места.
Вряд ли она сможет продержаться на ногах до конца бури, пусть даже подобная близость неприлична.
Пирс вытянул правую ногу и принялся массировать ее, безжалостно зарываясь пальцами в плоть.
– Все лучше, чем стоять после такой пробежки, – сказал он, не поднимая глаз.
– И давно у вас эта травма? – спросила Линнет.
– Почти всю жизнь.
– А почему она не заживает?
Он покачал головой:
– Не знаю. И не узнаю, пока не сделаю себе аутопсию. – Линнет ошарашенно моргнула. – Глупая шутка, не обращайте внимания. Думаю, это связано с отмиранием мышц. У меня были пациенты, у которых, похоже, атрофировались мышцы после физической травмы. В некоторых случаях боль проходит. В других… нет.
– И что, нет ни единого шанса? – спросила она, наблюдая за энергичными движениями его пальцев. – У вас даже нет шрама.
Он слегка повернул ногу, и Линнет ахнула при виде неровного шрама на внутренней стороне его ноги, тянувшегося от верхней части бедра до колена.
– Как вам удалось выжить?
– Это самое удивительное, – небрежно отозвался он. – Хотя бы из-за риска заражения. Но я тертый калач. – Он усмехнулся, подняв наконец глаза.
Линнет не ответила на его улыбку. Она была буквально потрясена, представив себе мучительную боль, которую могла причинить рана, оставившая такой огромный шрам. Даже не задумавшись, она протянула руку и пробежалась пальцами по сморщенной коже.
– Это шрам болит или поврежденные мышцы?
– Пожалуй, вы первая женщина, которая коснулась меня там, – медленно произнес Пирс. – Странно, что я никогда об этом не задумывался.
Ничего удивительного, учитывая его увечье, подумала Линнет, глядя на свои пальцы, казавшиеся такими бледными на фоне его смуглой кожи. Внезапно она осознала, что ее рука находится на внутренней стороне мужского бедра, и поспешно отдернула ее.
