Ла Рок презрительно фыркнул.
– А может быть, Буббакуба обидело предположение Ла Рока о том, что соро были нашими опекунами? Ведь в Галактике всегда хмуро посматривали на расы, бросающие своих подопечных.
– Но все это очень личные причины, – возразила Хелен. – Их недостаточно.
– Джейкоб, – заволновался Фэгин, – прошу тебя...
– Разумеется, у Буббакуба имелась и другая причина, – ответил Джейкоб. – Ему ужасно хотелось раз и навсегда покончить с проектом «Прыжок в Солнце», опорочив при этом саму идею независимых исследований и упрочив авторитет Библиотеки. Он заставил всех поверить в то, что ему, пилу, удалось установить контакт там, где земляне потерпели неудачу. Ну а дальше оставалось лишь сочинить складную историю о возможной катастрофе в случае продолжения экспериментов с погружениями и подделать сообщения Библиотеки так, что они подтверждали его слова. Вероятно, более всего Буббакуба раздражало то, что в Библиотеке отсутствуют упоминания о солнечных формах жизни. И именно подделка сообщения Библиотеки станет по возвращении причиной самых крупных неприятностей. Кара за это преступление окажется куда более страшной, чем то наказание, которому могли бы подвергнуть его за убийство Джеффа.
Буббакуб зашевелился. Он тщательно пригладил встопорщившуюся шерсть и сцепил на животе коротенькие лапы.
– Очень, очень ловко, – прохрипел он, – но вы строите слишком смелые утверждения на слишком шатком фундаменте. Люди навсегда останутся недорослями и выскочками. Я отказываюсь говорить на вашем дурацком языке! – Он аккуратно снял с шеи водор и лениво швырнул его на стол.
– Я прошу извинить меня, пил Буббакуб, – вмешалась Хелен, – но, судя по всему, нам придется ограничить вашу свободу передвижения до получения указаний с Земли.
Джейкоб ожидал, что пил равнодушно пожмет плечами или безразлично кивнет, но Буббакуб, не обращая больше на людей никакого внимания, гордо вздернул круглую голову и с удивительным достоинством вышел из комнаты, сопровождаемый дюжими охранниками.
Хелен взяла со стола одну из частей «реликвии летаней» и задумчиво взвесила ее на руке. Затем внезапно развернулась и с силой швырнула злополучную «реликвию» в дверь.
– Убийца!
– Это послужит мне хорошим уроком, – Мартин потерла ладонью лицо, – никому нельзя доверять.
Джейкоб чувствовал себя совершенно опустошенным. Возбуждение спало, уступив место подавленности и равнодушию. Возвращение к рациональности происходило за счет потери целостности. Он знал, что вскоре начнет спрашивать себя, не ошибся ли, выложив все сразу в буйном припадке дедуктивной логики.
Слова Мартин заставили его поднять голову.
– Никому?
Фэгин заботливо усадил Куллу на стул. Джейкоб подошел к чужакам.
– Прошу прощения, Фэгин, мне следовало прежде все обсудить с тобой. Возможны осложнения. – Он потер лоб.
Фэгин тихо засвистел:
– Ты просто дал волю своим способностям. В последнее время ты был слишком сдержан. Но в данном случае твои таланты оказались как нельзя кстати. Не терзайся, дружище Джейкоб. Истина слишком важна, и ей не может повредить ни избыток усердия, ни использование скрытых навыков.
Джейкоб покачал головой. Если бы кантен только знал! «Навыки», о которых упомянул Фэгин, могли взорвать Джейкоба Демву, принеся куда больше вреда, чем пользы.
– Что, по-твоему, дальше? – устало спросил он приятеля.
– Полагаю, человечество поймет, что отныне у него есть могущественнейший враг. Ваше правительство вынуждено будет заявить протест. Пилы, конечно же, поспешат откреститься от Буббакуба, но сделано это будет скорее для виду. Эта раса всегда отличалась спесивостью и раздражительностью. Надеюсь, ты простишь мне столь нелестный отзыв о родственной вам расе софонтов. То, что случилось здесь, – лишь звено в длинной цепи. Тебе не надо мучить себя, дружище Джейкоб. Твоей вины нет. Ты лишь позволил человечеству осознать опасность. Рано или поздно, но это должно было случиться. Так всегда происходит с сиротскими расами.
– Но почему?!
– Вот это, мой друг, я и пытаюсь выяснить. Возможно, это и слабое утешение, но очень многие в Галактике хотят, чтобы человечество выжило. И некоторые из нас... очень обеспокоены.
20. СОВРЕМЕННОЕ СРЕДСТВО
Джейкоб прижался щекой к резиновому ободу окуляра и погрузился в таинственную черноту. В глубине ее тревожно мерцала одинокая голубая искра. На этот раз он решил не обращать внимания на ее провоцирующие намеки. Не его дело рассуждать о разумности металлического ящика.
Его сознание полностью парализовал ярчайший гештальт-образ. Пасторальная сценка в однообразных коричневых тонах словно бы сошла со старинной английской гравюры. По извилистой дороге, исчезавшей за мягко очерченными холмами, навстречу Джейкобу быстро шла высокая полногрудая женщина. Длинная темная юбка развевалась на ветру. Судя по всему, женщина только что покинула небольшой опрятный домик, уютно примостившийся у дороги. С мягкостью пейзажа резко контрастировали угрюмые низкие тучи, нависшие над покатой вершиной холма. Вдали, чуть левее, улавливалось какое-то мельтешение. Джейкоб всмотрелся. Люди. Танцуют... нет... дерутся. В форме. Солдаты. Лица возбужденные или испуганные. Он перевел взгляд на женщину. Похоже, она тоже чего-то боится. Женщина уже не шла, а бежала, нелепо размахивая руками. Двое солдат в мундирах семнадцатого века отделились от остальной группы и теперь быстро нагоняли ее. Мушкеты с примкнутыми штыками наготове. Что...
Картина исчезла. Снова из черной глубины игриво подмигивала голубая искра. Джейкоб зажмурился и оторвался от окуляра.
– Ну вот и все, – раздался за спиной ободряющий голос Милдред Мартин.
Джейкоб повернулся и только тогда открыл глаза. Мартин склонилась над пультом, рядом с ней стоял доктор Лэрд. Оторвавшись от компьютера, Милли взглянула на Джейкоба.
– Через минуту результаты вашего П-теста будут готовы.
– Вы уверены, что этого достаточно? – По правде говоря, Джейкоб испытывал огромное облегчение оттого, что все закончено. – Всего три картинки?
– Да, хотя у Питера мы взяли пять, дабы исключить возможность ошибки. Ваш тест просто контрольный. Присядьте и отдохните.
Джейкоб опустился в ближайшее кресло и отер рукавом проступившую на лбу испарину. Весь тридцатисекундный тест показался ему настоящей пыткой.
На первой картинке он увидел мужское лицо со скорбными глазами, изборожденное многочисленными морщинами. За секунды оно поведало Джейкобу историю целой человеческой жизни, а затем исчезло, надолго впечатавшись в память, как часто случается с лицами, увиденными мельком.
Второй образ представлял собой беспорядочное мельтешение абстрактных фигур, сталкивавшихся друг с другом... Похоже на солнечного тороида! Правда, фигуры не столь яркие и лишенные строгой красоты обитателей Солнца.
