Энни фыркнула:
— Я прославлюсь? Чем же это?
— Энни, не надо так! — Голос Ника был нежным, как прикосновение, а в его глазах было столько грусти, что у нее сжалось сердце. — Поверь мне, я знаю. Ты могла достичь успеха во всем, в чем бы ни попыталась. А если кто-то тебе говорит, что это не так, пошли его к черту.
Для жаждущей души Энни слова Ника были как глоток свежей воды.
— Я и правда думала недавно кое о чем…
— О чем?
Она отстранилась.
— Ты будешь смеяться.
— Никогда.
Энни ему поверила, хотя и понимала, что это рискованно.
— Я бы хотела открыть небольшой книжный магазин. Знаешь, такой, где можно посидеть с книжкой, попить кофе и где работают люди, которые любят читать.
Ник дотронулся до ее щеки. От этой мимолетной ласки Энни встрепенулась. После той ночи на озере он впервые дотронулся до нее так.
— Энни, видела бы ты себя сейчас.
Краска залила ее лицо.
— Я, наверное, кажусь тебе смешной?
— Нет. Никогда. Просто я заметил, как загорелись твои глаза, когда ты заговорила про книжный магазин. По-моему, отличная мысль. Между прочим, на Мейн-стрит есть старый викторианский дом, когда-то там был магазин подарков, но несколько месяцев назад его хозяин умер, и магазин закрыли. С тех пор они пытаются найти арендатора на помещение. Подходящее место, надо только немного повозиться. — Ник бросил внимательный взгляд на Энни. — Если, конеч но, ты хочешь открыть этот книжный в Мистике.
Красивая фантазия рассыпалась. Они оба знали, что ее жизнь — не в Мистике. Ее место в другом, солнечном штате, в белом доме у моря. Энни покрутила кольцо на пальце, пытаясь придумать, что ответить Нику и перевести разговор о своей глупой мечте в шутку. Неожиданно Ник сказал:
— Ты смотрела фильм «В то же время, в следующем году»?
Энни недоуменно нахмурилась.
— Это фильм с Аланом Алдой про пару, у которой роман, и они встречаются раз в год на уик-энд?
Энни чуть помедлила с ответом. Ее смутило одно простое слово. «Роман».
— М-мне он нравился.
— Через десять минут его будут показывать по телевизору. Посмотрим?
Энни вздохнула с облегчением. Но в следующее мгновение она уже досадовала на себя: надо же быть такой дурочкой и усмотреть скрытый подтекст в обычном вопросе.
— С удовольствием!
Они устроились на диване и стали смотреть фильм. Энни незаметно поглядывала на Ника и замечала, что он подолгу смотрит на нее. Она не хотела думать о том, что в последнее время Ник все больше занимал ее мысли, но закрывать глаза на очевидное было невозможно. Она многое про него узнала, пусть это и были самые обычные мелочи: например, про то, что он любит мятное мороженое с кусочками шоколада и терпеть не может свеклу, что его любимый цвет — голубой, что спортивные передачи нагоняют на него скуку, что он любит печеную картошку с маслом и кусочками бекона, но без соли и перца, что, когда Иззи прижимается к нему и целует, Ник может расплакаться.
Энни узнала, что иногда его желание выпить внезапно становится таким непреодолимым, что он начинает задыхаться и у него стекленеют глаза. В такие моменты он уходит из дома и отправляется в одиночестве в лес. Возвращается он бледный, измученный, с волосами мокрыми от пота и дрожащими руками, улыбаясь грустной улыбкой, и она догадывается, что он снова победил. Иногда, если их взгляды пересекаются, она чувствует опасность, затаившуюся до времени.
Энни не хотела слишком привязываться к Нику Делакруа, но чувствовала, что каждый проведенный вместе день сближает их все больше.
Когда фильм закончился, Энни не могла посмотреть на Ника — она боялась того, что может увидеть в его глазах. Того, что и он может прочесть в ее взгляде. Поэтому она стремительно поднялась с дивана, взяла свою сумку и направилась к двери, на ходу пробормотав «до свидания».
17
Иззи проснулась в страхе. Ей снился сон про маму, это все, что она могла вспомнить. Ее мама стояла у озера, звала ее и плакала.
Иззи откинула одеяло и встала с кровати. Даже не надев халат и шлепанцы, она тихонько вышла из комнаты и поспешила по коридору. Возле двери в спальню отца она немного помедлила, потом пошла дальше. Она спустилась по лестнице, вышла через парадную дверь и шагнула в темноту.
Иззи смотрела на озеро. Сначала она ничего не видела, кроме темно-серого отражения гор, но через некоторое время она разглядела поблескивающую рябь воды и услышала, как шепчутся волны, лаская галечный берег. Дымка превратилась в серый туман, повисший на черных пиках деревьев.
Иззи-медвежонок, это ты?
Иззи вздрогнула. Сетчатая дверь выскользнула из ее руки и со стуком захлопнулась за ее спиной.
— Мама?
У берега она заметила какую-то тень.
Иззи оглянулась на дом. В папиной спальне было темно. Она знала, что надо было бы сказать ему, чтобы он не волновался, но потом она снова увидела белый силуэт впереди и услышала женский плач — и забыла про все на свете. Она подхватила подол ночной рубашки и побежала по мокрой траве, хлюпая по сырой земле голыми ногами.
Воздух был наполнен звуками: каркали вороны, где-то ухала сова, квакали лягушки. Звуки пугали Иззи, но она не остановилась, пока не добежала до озера.
— Мама? — прошептала она.
От воды поднималась розовая дымка. И в ней Иззи ясно увидела маму. Она стояла на воде, положив руки на талию, ее золотистые волосы образовывали вокруг головы сияющий нимб. Иззи разглядела белые крылья за ее спиной и услышала какой-то ритмичный звук, как будто где-то далеко стрекотала газонокосилка. Образ ее мамы был таким ярким, что на нее было больно смотреть, как смотреть прямо на солнце. Иззи заморгала, но перед ее глазами все равно стояла россыпь черных точек и звезд, а ее мама то виделась отчетливо, то словно размыто.
Иззи-медвежонок, почему ты меня позвала?
Иззи заморгала и попыталась увидеть прекрасные голубые глаза своей мамы.
— Я не звала тебя.
Ты звала меня во сне.
Иззи попыталась вспомнить свой сон, но вспоминалось только ощущение паники и отрывочные картинки, в которых не было никакого смысла.
— Я не знаю, чего я хотела.
Она почувствовала мамино прикосновение — легкий ветерок, который коснулся лба и пошевелил ее волосы, поцелуй, который пах туманом, дождем и мамиными любимыми духами.
— Мама, я по тебе скучаю.
Теперь вернулся твой папа.
— А что, если он снова уйдет?
Еще одно прикосновение, более мягкое.
