— Кажется, она говорила что-то насчет прощания. О чем-то, что она давно хотела сделать. Зря я ее не остановила. Я должна была…
— Прощание?
— Да, верно. Она сказала, что ей предстоит что-то важное. Попрощаться, что следовало сделать давным-давно.
Зак схватил ключи и выбежал из дома.
* * *
Лекси пыталась дождаться полуночи, но не вытерпела. Переживала из-за предстоящего дела до тошноты. Наконец в половине десятого она не выдержала, оставила теплый, гостеприимный дом Скота и отправилась на велосипеде в парк Ларивьера. Там она постояла у края воды. Шум набегающих и отступающих волн навсегда останется для нее напоминанием о первой любви. Наконец Лекси почувствовала, что пора.
Она поднялась на холм, ведя велосипед за руль, а затем села на него и съехала на главную дорогу. Даже в столь поздний час Мейн-стрит гудела от снующей толпы, и Лекси умело лавировала между людьми с легкостью жительницы городка, столь любимого туристами. Когда она проезжала мимо мест, связанных с юностью, она снова загрустила. Она никогда не забудет ту девушку, которая когда-то ходила по этой улице, смеялась вместе с подругой и ждала юношу в белом «мустанге».
На Бич-Драйв она снизила скорость и съехала на подъездную аллею к дому Фарадеев. Спрятав велосипед в зарослях вереска, она пошла вперед, держась ближе к деревьям, пока не убедилась, что огни в окнах не горят.
В доме никого не было.
Вздохнув с облегчением, она спустилась по дороге и обошла дом.
На заднем дворе было совсем темно. Над одной из дверей горела единственная лампочка, освещая вымощенное серым мерцающим камнем патио. В лунном свете зеленая лужайка казалась синей.
Лекси прошла мимо жаровни для барбекю, пары шезлонгов, развернутых к воде, и, щелкнув одолженным фонариком, направила луч желтого света на огромный кедр, охранявший этот клочок земли от наступающей воды.
У основания дерева она поводила фонариком, прикидывая, где начать копать.
— Нужно было отметить то место, — сказала она, обращаясь к тем детям, которыми они были когда-то.
Это будет наш договор. Клятва.
Мы навсегда останемся друзьями.
И никогда не попрощаемся.
Им вообще не надо было закапывать этот дурацкий термос, поддавшись порыву.
Или, быть может, ей не нужно было об этом помнить. Кто тогда мог знать, чем обернется для них будущее, каким тяжелым грузом на сердце ляжет их наивная детская клятва?!
Лекси медленно опустилась на колени, вздрогнув оттого, что песок оказался холодным, и начала копать.
Термоса не было.
Она принялась копать быстрее, сопротивляясь подступившему отчаянию. Она должна его найти, должна окончательно попрощаться с Заком… и с Мией.
— Ты не это ищешь? — послышался в темноте голос, а когда Лекси подняла голову, то увидела Зака у края поляны. Должно быть, она прошла мимо него совсем рядом…
— Похоже, ты меня опередил. — Она неловко поднялась с колен.
— Ты его не получишь, — сказал Зак. — Он останется там, где был. Как и то обещание, которое мы друг другу дали.
— То обещание погибло в машине на вираже Найт-роуд, — сказала она.
— Неужели? — Зак медленно приближался к ней.
— Не подходи, Зак. Прошу тебя.
— Почему?
Слова не шли с языка, когда Зак был так близко. Она повернулась, чтобы броситься прочь.
— Не уходи, — глухо проговорил он.
Он не знал, что эти слова сделали с ней.
— Не нужно, Зак. Слишком поздно, я не смогу пережить это снова. Просто позволь мне уйти. Попрощаемся. Швырнем термос в пролив.
— Мне ее не хватает, — сказал он, и у Лекси навернулись слезы.
Как получилось, что у них до сих пор не состоялся этот разговор? Она начала говорить, что очень виновата, но он покачал головой и сказал:
— Но мне и тебя не хватает, Лекси.
— Зак… — Она едва видела его сквозь слезы, но не стала их смахивать.
— Не знаю, сможешь ли ты меня простить… Я сам себя не могу простить, и я тебя пойму, если ты скажешь, что ненавидишь меня. Но, Лекс… о боже… я так виноват!
— Ты виноват? Это я убила твою сестру.
Он посмотрел на Лекси, и она увидела, как он растерян, испуган.
— Ты смогла бы когда-нибудь снова меня полюбить?
Она смотрела на него и вспоминала тот первый раз, когда он ее поцеловал, первый раз, когда он взял ее за руку, тот день, когда он поднялся в суде и сказал, что тоже виноват, день, когда взял на руки их дочь. Все, что было между ними, промелькнуло в эту секунду — хорошее, прекрасное, печальное и трагическое. Она больше не могла отрицать, что любит его. Это было бы равносильно смерти. Некоторые вещи существуют в жизни как данность, и ее любовь была одной из них. И не важно, что они молоды и что существует множество причин не быть им вместе. Главное, что он стал ее частью, словно и его кровь текла по ее венам, и без него она не смогла бы жить.
— Я и так люблю тебя, — тихо сказала она. — Пыталась забыть, но…
Он обнял ее и поцеловал. От прикосновения его губ, таких родных, до боли знакомых, ей показалось, будто ее душа, давно скованная цепями, высвободилась и расправила крылья. Она взмыла ввысь, воспарила. Лекси приникла к нему и наконец разрыдалась, оплакивая подругу, которую погубила, и годы, потерянные в тюрьме, и дочь, которую так и не узнала в младенчестве. Она и не надеялась, что в ее жизни когда-нибудь настанет это мгновение. Любовь, которую она с таким трудом старалась истребить, заполнила ее.
Лекси отпрянула и с удивлением посмотрела на Зака. На его ресницах дрожали слезы, невероятным образом сделав его снова молодым, тем юношей, которому она отдала свое сердце много лет тому назад такой же ночью, когда мимо по дороге проносились огоньки. «Как?» — это все, что она смогла произнести, но он понял. Как им вернуться назад?
— Я очень люблю тебя, Лекси, — сказал он. — Это все, что я знаю.
— Так что нам теперь делать? С чего начать?
Он протянул ей грязный термос осторожно, словно артефакт потерянной цивилизации, что отчасти так и было.
— Для начала выполним обещание.
Лекси держала в руках капсулу времени, представляя себе те вещи, что лежали внутри — золотые сережки, медаль Святого Кристофера и потрепанный браслетик — талисман дружбы.
А рядом была Миа — в теплом летнем бризе, в шорохе листвы, в мерном шуме волн. Лекси поцеловала круглую крышку термоса, облепленную песком, и снова закопала его. Когда все было кончено, она рукой примяла песок.
— Она здесь, — сказала Лекси, как никогда прежде за все эти годы явственно ощутив присутствие подруги.
