— Неужели та ночь принесла тебе мало горя? — спросила Ева.
— Разговор окончен. Вы платите мне за мой совет, а он следующий: ты заявишь о своей невиновности.
Лекси вздохнула. Они говорили о законе и ее будущем. Все это на самом деле было лишено смысла, но они изо всех сил старались ее спасти. Она не хотела их разочаровывать. Особенно Еву.
— Ладно.
* * *
В зале суда Джуд заняла кресло между мужем и сыном. Зак сидел абсолютно прямо, о чем она часто просила его в прошлом. Теперь же не приходилось напоминать, чтобы он подтягивал штаны, носил ремень и убирал в своей комнате. Она знала, почему: он очень старался ничем ее не огорчать. Жил в страхе сказать что-то не то, сделать что-то не так, довести ее до слез. Особенно здесь, на виду у всех знакомых.
Места в зале заседания заполнились быстро. Как только стало известно об аресте Лекси и предъявлении обвинения, весь город старался попасть на это слушание. Люди выстраивались в очередь еще до рассвета, надеясь получить место. У каждого нашлось собственное мнение: некоторые считали Лекси жертвой; другие объявили ее опасной для общества. Третьи же обвиняли Джуд и Майлса — они, мол, плохие родители, недостаточно следили за своими детьми; это делали те родители, которые клялись, что их собственные дети никогда не пьют. Несколько молокососов считали, что все зло в проклятом возрасте — двадцать один год, а вот если бы пить разрешили с восемнадцати лет, то ничего бы подобного не произошло.
Местные репортеры и два представителя национальной прессы слонялись по коридору перед залом.
Джуд не смотрела по сторонам, ей не хотелось видеть ни друзей, которыми она обзавелась за эти годы, ни женщин, с которыми она болтала во время школьных вечеринок или встречая в магазинах. Многие из них не раз ей звонили, и она даже брала трубку, но разговоры редко затягивались. Джуд просто не знала, о чем говорить. К тому же ее не волновало, что представительницы общества «Матери против пьяных водителей», собравшие пресс-конференцию как раз этим утром, потребовали тюремного заключения для Лекси.
Лекси.
Одного имени было достаточно, чтобы Джуд взвилась от гнева или отчаяния. Она очень старалась не думать о девушке, которая все это сотворила, которая убила ее дочь. Девушке, которую когда-то любил ее сын. Девушке, которую когда-то любила она сама.
— Простите, что опоздала, — сказала Каролина, занимая свободное место рядом с Заком.
Судья стукнул молотком, призывая к порядку.
На галерке притихли.
— Мисс Бейл, — сказал судья, — вы знаете, в чем вас обвиняют?
За столом ответчика поднялись Лекси и ее адвокат. Она выглядела невероятно хрупкой и маленькой. Волосы неухоженные, неукротимые в своей кудрявости. Дешевые черные брюки, чуть коротковатые.
— Да, ваша честь, — ответила Лекси.
— И что вы скажете на обвинение в убийстве при вождении под воздействием алкоголя?
Лекси выдержала паузу.
— Виновна, ваша честь.
В зале на секунду наступила мертвая тишина, а затем поднялся шум. Оба юриста вскочили с мест и принялись одновременно что-то доказывать, стараясь перекричать друг друга.
— В мой кабинет, — приказал судья. — Немедленно. Вы тоже, мисс Бейл.
Лекси последовала за своим адвокатом, слыша, как за спиной яростно перешептывается публика.
Зак повернулся к Джуд:
— Не понимаю. Что она делает?
Джуд сидела, застыв, и старалась дышать бесшумно, но у нее плохо получалось, а еще она пыталась ничего не чувствовать и никак не реагировать на происходящее. Это была какая-то уловка, хитрость, чтобы завоевать сочувствие. Она бы не смогла ответить Заку, даже если бы знала, что сказать. Наконец юристы вернулись в зал. Люди притихли.
Судья занял свое место и обратился к Лекси:
— А по части обвинения в повреждении транспортного средства?
— Виновна, ваша честь, — сказала Лекси.
Судья кивнул.
— Мисс Бейл, мой долг напомнить вам, что у вас есть право на суд присяжных в данном случае. Вы сознаете, что, признавая себя виновной, вы лишаетесь этого права?
— Сознаю, ваша честь.
— И вы понимаете, что признание вины означает следующее: вас осудят за это преступление без судебного разбирательства и, возможно, подвергнут незамедлительному заключению под стражу?
— Понимаю, ваша честь, — повторила она, на этот раз увереннее.
— Хотя дело необычное, учитывая его ужасные последствия, суд готов вынести окончательное решение. Мисс Бейл, у вас есть заявление для суда?
Лекси коротко кивнула и поднялась.
— Да, ваша честь.
— Можете пройти к трибуне, — распорядился судья.
Лекси заняла указанное место и осмотрела публику. Взгляд ее устремился на Зака.
— Я выпила, села за руль и убила свою подругу. Мой адвокат утверждает, что вина или невиновность — вопрос юридический, но он неправ. Разве я могу чем-то искупить содеянное? Это главный вопрос. Не могу. Не могу. Я могу лишь ответить за это и сказать, как глубоко, глубоко сожалею. Я люблю… Зака и его родителей. Я люблю Мию. Я всегда буду их любить, и я молюсь, чтобы однажды они услышали эти слова и не испытали боли. Благодарю вас. — Она вернулась к столу ответчика и опустилась на стул.
Судья взглянул на разложенные перед ним бумаги.
— У меня здесь ходатайство «Матерей против пьяных водителей» с просьбой о вынесении такого приговора, который наглядно показал бы нашей молодежи все трагические последствия происшедшей по вине мисс Бейл аварии и неотвратимость справедливого наказания. Этот трагический случай должен стать назиданием для всех подростков, чтобы они знали, что их ждет в подобных обстоятельствах. А теперь хочу обратиться к семье погибшей. — Судья поднял взгляд и мягко улыбнулся. — Знаю, это неожиданно, но не хотел бы кто-нибудь из вас выступить с заявлением?
Майлс посмотрел на Джуд. Обвинитель предупреждал, что им разрешат высказаться в конце судебного заседания, поэтому они продумали заранее, что скажут, но предполагалось, что заседание состоится не раньше чем через несколько недель.
Джуд неуверенно пожала плечами.
Майлс поднялся и постоял секунду. На его скуле едва заметно дернулся желвак, что и выдало глубину его переживаний. Глядя на него сейчас, никто бы не заподозрил, что с недавних пор он стал плакать во сне.
Он поправил бледно-розовый галстук и прошел к трибуне, глядя на своих друзей и соседей.
— Уверен, все здесь знают, что для моей семьи это было невероятно трудное время. Нет слов, чтобы выразить горе от нашей потери. И все же я удивлен заявлением Лекси Бейл. Полагаю, ее адвокат советовал ей не делать этого. Я знаю Лекси. Последние несколько лет она была нам как родная. Знаю, если бы только было можно, она бы поступила иначе, и я не настолько наивен, чтобы считать ее виновной, а моих собственных детей безупречными. Мне бы следовало категорически запретить им пить, вместо того чтобы вспоминать мои годы ученичества в старших классах. Мне бы следовало быть с ними пожестче и убедительнее преподать им урок насчет алкоголя. Здесь разыгралась большая трагедия, в которой виноваты многие. Вина падает не на одну Лекси.
