Все завершилось одним словом. До свидания. Как только произнесешь его вслух, оно становится реальностью.
— Пока, Зак, — сказала Джуд.
Они с Майлсом вышли из комнаты в шумный коридор. Дверь за ними закрылась с тихим щелчком.
17
Той осенью время то летело, как на крыльях, то ползло. С отъездом Зака в доме стало тихо, как в склепе. Майлс еще дольше задерживался на работе. Джуд понимала — он боялся возвращаться к ней домой. Ему было ненавистно то, как глубоко она увязла в серой мути.
Но вот наступил ноябрь, День благодарения, и Зак приехал домой. Она пообещала Майлсу и себе постараться ради сына, она сама хотела этого. По крайней мере, умом хотела, и решила хоть в эти дни вести себя как настоящая мать.
Поэтому Джуд и поднялась сюда, на чердак гаража, и стояла перед красными и зелеными коробками с рождественскими украшениями.
О чем она только думала? Разве можно повесить три чулка на камине? Или надеть украшение из твердых леденцов, соединенных белыми нитками, которое Миа сделала еще в детском саду? Как?
Она повернулась и направилась к двери. Когда она вернулась в дом, руки у нее тряслись и ее бил озноб.
Зря она пообещала Майлсу заняться домом, но печаль в глазах сына больно ранила ее, и Джуд почувствовала себя виноватой. Она-то думала, что, если украсит дом как на Рождество, это взбодрит его, а то он всю неделю ходит такой подавленный. Зак объявил, что с учебой все хорошо, у него прекрасные оценки, и даже поклялся, что по-прежнему связывает свое будущее с медициной, но он был так тих, что временами Джуд забывала о его присутствии. Зак ни разу не ответил на звонок мобильного, и через какое-то время его телефон перестал звонить.
Джуд перешла в гостиную. Сквозь высокие окна светило солнце, скользя по деревянным полам. Зак и Майлс сидели рядышком на большом мягком диване, и оба держали в руках пульты, а на плоском экране огромного телевизора сражались два японских воина.
— Нашла украшения? — поинтересовался Майлс, не отрывая взгляда от экрана.
— Нет.
Майлс вздохнул, в последнее время он часто вздыхал. Да и она тоже, если на то пошло.
Их отношения, казалось, превратились в воздух, пустоту. Джуд хотела вернуть мужу спокойную жизнь, сделать его счастливым, но не могла найти ни нужных слов, ни сил.
Раздался звонок в дверь, и Джуд почувствовала облегчение. Она не выносила гостей, но они все же лучше, чем заезженная пластинка о том, какой она была раньше.
— Мы ждем кого-нибудь?
— Вряд ли. Гости к нам больше не приходят, — удрученно ответил Майлс.
— Может, это Дру или Грег, — предположила Джуд, настраиваясь увидеть одного из друзей Зака.
Она пошла открывать.
На крыльце стоял незнакомый человек, в руке у него был плотный конверт.
Нет! Она раньше видела этого человека, только не могла вспомнить где.
— Да?
— Я Скот Джейкобз. Адвокат Алексы… Лекси… Бейл.
— Входите, мистер Джейкобз, — сказал Майлс, возникнув за спиной Джуд.
Она почувствовала, как ее отодвигают в сторону. Услышала, как закрылась дверь. С легким головокружением она последовала за мужчинами в гостиную.
— Я пришел поговорить с Закари, — объявил юрист. Услышав свое имя, Зак отложил пульт и поднялся. — Я получил эти бумаги от Лекси. Она попросила меня доставить их вам лично, предположив, что в праздничные дни вы будете дома. — Он не смотрел на Джуд, только на Зака. И протянул ему конверт. — Она беременна, — тихо сообщил он.
* * *
Сколько она там простояла, глядя на них? Кровь двигалась по венам, стучала в висках. В голове звучал пронзительный крик.
Нет! Это она издавала этот звук. Неужели она и вправду могла так кричать? Гнев, который Джуд подавляла месяцами, вырвался наружу. Зак что-то говорил, произносил какие-то слова, но Джуд ничего не слышала.
— Убирайтесь из нашего дома, — внезапно сказала она. Прокричала.
— Мне жаль… — произнес Скот.
— Жаль? Жаль? Ваша клиентка убивает мою дочь, но ей этого мало, да? Она еще с нами не разделалась. Теперь ей понадобилось разрушить и жизнь моего сына. Да откуда нам знать, что Зак отец? На каком она месяце?
— Мам! — резко оборвал ее сын.
Майлс выглядел потрясенным, бледным, но в его глазах не было того гнева, который испытывала Джуд. И от этого ей стало совсем скверно. В последнее время никто не разделяет ее чувств, она всегда неправа.
— Она беременна пять с половиной месяцев, — ответил Скот.
— Какое совпадение! Что в конверте? Что она хочет от Зака?
— Это документы на усыновление, миссис Фарадей, и могу вам сказать, что Лекси нелегко далось такое решение. Если вашему сыну не нужен ребенок, она готова пройти через процедуру усыновления одна. Ей подыщут хорошую семью. Она не хочет отдавать ребенка попечителям.
— Если Заку не нужен ребенок? — не веря своим ушам, повторила Джуд. — Да ему всего восемнадцать! Он даже не способен решить, пора ли отнести вещи в прачечную.
— Она же ненавидела систему попечительства, — тихо произнес Зак.
Скот кивнул.
— И она не хочет такой участи своему ребенку.
Джуд ничего не понимала; вроде бы она угодила в какое-то подводное течение, затягивавшее ее в омут, но на поверхности она не увидела даже ряби.
— Где ручка? — нервно спросила Джуд.
— Джудит! — строго произнес Майлс, как делал, когда считал, что она ведет себя как стерва, строптивица или кто там еще. Ее это не заботило, ей до смерти надоело его благоразумие. Боль в сердце вытеснила все, стала невыносимой. Ей понадобилось все самообладание, чтобы не завыть в голос. — Речь идет о нашем внуке. Нельзя быть такой высокомерной.
— Это я высокомерна? — Джуд уставилась на мужа, ненавидя его в эту минуту. — Ты думаешь, у меня не разрывается душа? Ты думаешь, я не мечтала о своем первом внуке? Но только не так, Майлс. Ребенок от девушки, убившей нашу Мию? Нет, я не потерплю…
— Замолчи! — громко сказал Зак.
Джуд даже забыла, что он тоже здесь.
— Прости, Зак. Я знаю, это ужасно, трагично, но тебе необходимо послушать меня.
— А когда я поступал иначе? Всегда тебя слушал, — сказал он.
Она уловила в его голосе злость и отпрянула.
— Что ты говоришь, Зак?
— Это мой ребенок, — твердо произнес Зак. — Мой и Лекси. Я не могу просто взять и отвернуться от него. Неужели ты этого хочешь?
Джуд показалось, будто под ней разверзлась земля и она падает в пропасть. За одну секунду она представила печальную картину его будущего: ни диплома, ни приличной работы, ни хорошей девушки рядом, ни новой жизни. Ее последняя отчаянная надежда, что однажды он выберется и сумеет стать счастливым, испарилась.
