— Джо…
— Уходи, Майкл. Пожалуйста. Пожалуйста. Уходи. Я устала.
— Моя мать вынесла мне строгое предупреждение за то, что я оставил тебя в Германии. Сказала, что, если женщина говорит «уходи», это значит «останься».
— Ко мне это не относится. «Уходи» — значит «уходи».
Она хотела скрестить руки на груди и демонстративно вздохнуть, но владела только левой рукой, и поэтому лишь вернула одеяло на место и закрыла глаза.
Джолин чувствовала, как Майкл шагнул к ней, чувствовала его дыхание на своей щеке — Майкл наклонился и поцеловал ее в висок. От этого нежного прикосновения она едва не расплакалась. Проглотив ком в горле, Джолин промолчала.
Наконец Майкл ушел, и она осталась одна.
И еще долго не могла заснуть.
Не бросай меня, Джо…
Тэми кричит, плачет, кровь течет из ее носа и рта, из глаз. Джолин пытается дотянуться до нее, протягивает руки, но тут падает бомба и взрывается. Черную ночь наполняют огонь и летящие осколки, и теперь она не может найти Тэми. Где-то кричит Смитти, зовет ее, говорит, что застрял. Джолин окликает их, кашляет, задыхается от дыма, ползет по грязи, ищет…
Джолин проснулась, задохнувшись от боли. Словно кто-то выкручивал ей ступню, ломая кости.
Ухватившись за перекладину над кроватью, она подтянула тело вверх, пока не приняла сидячее положение. Потом, задыхаясь, посмотрела на плоское одеяло.
— Тебя нет! — крикнула Джолин. — Ты больше не можешь болеть.
Потом она снова откинулась на подушки, скрипя зубами и устремив взгляд в потолок, облицованный белой в крапинку звукоизолирующей плиткой. Глаза щипало. Джолин хотелось плакать — утонуть в реке слез. Но что толку? Рано или поздно она вытрет глаза, снова посмотрит вниз, ноги там по-прежнему не будет.
— Знаете, это обычное дело.
Вздохнув, Джолин повернула голову и, скользнув взглядом поверх взбитой подушки, увидела в дверном проеме чернокожего мужчину. Она знала, зачем он пришел. Помочь.
— Уходите, Конни.
Он все равно вошел.
По пути к кровати Конни что-то извлек из кармана — наверное, резинку — и собрал свои седые дреды в «конский хвост» на затылке. В темных ушах сверкнули серьги с бриллиантами.
— Не всякий мужчина наденет розовый костюм, — сухо заметила она.
— Не всякая женщина умеет управлять вертолетом. — Конни остановился у кровати. — Вы позволите?
— Позволю что?
— Помочь вам сесть, — мягко ответил он.
С усилием сглотнув, Джолин посмотрела ему в глаза. Сочувствие в его взгляде было невыносимо, как и фантомная боль в ноге.
— Уходите, — прохрипела она.
— А вы будете тут лежать и жалеть себя?
— Да, — кивнула Джолин. Именно этого ей теперь хотелось больше всего — остаться одной. Она столько лет была правильной, свято верила в силу позитивных установок и чем все закончилось? Тэми страдает, брак разрушен, а сама она даже не может встать без посторонней помощи.
Конни обнял ее, приподнял, подложил под спину подушки.
Она слабо сопротивлялась, чувствуя, как снова погружается в пучину безразличия, потом сдалась.
Посадив ее, Конни отстранился — просто из вежливости, но недостаточно далеко, чтобы Джолин почувствовала себя свободной.
— Я же сказал, это обычное дело.
Ей не хотелось говорить, но она прекрасно понимала, что упрямое молчание на этого человека не подействует.
— Отлично. Что именно?
— Боль в отсутствующей ноге. Странное ощущение, как мне говорили. Будто болит нога, верно?
— Да. И как мне забыть об этом, если боль не проходит?
— Полагаю, забудете вы не скоро, правда?
— Не скоро.
— Это перерезанные нервы. Они в растерянности, как и вы. Все им кажется не так, и они ищут отсутствующую ногу.
— Я тоже.
— Я могу помочь вам справиться с болью, пока нервы полностью не придут в норму. Покажу вам основные методы релаксации. Физические упражнения и горячая ванна тоже помогают.
— И морфий.
Конни рассмеялся:
— Мы больше не будем давать вам морфий, солдат. Вы же не можете жить в постоянной отключке.
— Может, у вас есть идея получше?
— Есть. В Германии вам назначали физиотерапию?
Джолин приподняла загипсованную руку.
— А вы как думаете? Я даже не могу пользоваться костылями.
Он задумался.
— Да, вы правы. Похоже, мы начнем с другого.
— Послушайте, Конни, это, конечно, очень здорово, что вы меня развлекаете, но я устала. Я плохо спала ночью, и у меня нет сил. Может, придете попозже?
— Я уже пришел.
— Я прошу вас уйти. Приказываю, если хотите.
— Погодите. Вы ничего не перепутали, солдат? Думаете, это ваш вертолет, а я ваш экипаж?
— Послушайте, Кон…
— Нет, это вы послушайте. Как выражается мой внук, вы мне не босс. Тут босс я. Ваша семья заплатила большие деньги за реабилитацию, и именно этим мы и займемся.
— Я не могу ходить. Понимаете?
Он улыбнулся:
— Мне это известно. Получил вашу историю болезни. А еще вижу пустоту под одеялом и неподвижную руку. Я не прошу вас ходить. Пока.
— А о чем вы меня просите?
— Просто начать. Мне казалось, вы хотите снова летать на вертолете.
— Думаете, у меня отрастет нога, как у морских рачков, с которыми мы играли в детстве?
Конни рассмеялся:
— Мне говорили, вы добрее.
— Точно. Но я лишилась части своего тела. И вместе с ней доброты.
— Значит, так. Начнем с самого легкого, с того, что вам по силам.
— С игры в классики?
— Я покажу вам, как бинтовать ногу. Плотная, сдавливающая повязка уменьшит боль. Как будто вы пеленаете своих маленьких девочек.
Джолин попыталась отползти от него, но деваться было некуда.
— Нет. Уходите.
Конни уперся ладонью в спинку кровати и наклонился к Джолин. «Хвост» из седых дредов свисал набок.
— Вы не хотите смотреть, и это нормально. Но это вы, это ваше тело. Вы должны научиться ухаживать за собой. Я не буду торопиться.
— Я не хочу смотреть. Уходите, — тихо повторила она. Ей стало трудно дышать, ее охватила паника.
Конни отпустил спинку кровати, переместился к ее ногам и отвернул одеяло.
Джолин ухватилась за край одеяла, пытаясь ему помешать, но тщетно.
