Джози сняла ночную рубашку и бросила на пол. Когда она снова легла рядом с ней, его черные глаза блестели от страсти. Не сводя взгляда со своего мужа, Джози села поверх него и начала медленно двигаться, пока он не приподнял ее за ягодицы и не вошел в нее.
Он долго целовал ее и шептал на ухо нежные слова, затем погрузился глубже, и она почувствовала, что стены, которыми она огородила свое сердце, рушатся. Наконец их больше ничего не разделяло. Ни ее страхи, ни ее неуверенность.
Когда он содрогнулся, ее захлестнула волна экстаза, и в это бесконечное мгновение они были единым целым.
Наконец он отстранился, и Джози томно улыбнулась. Она чувствовала себя заново родившейся.
– Адам, о, Адам, любовь моя… – нежно шептала она.
Нахмурившись, он попытался сесть, но она не отпустила его.
– Нет… Я хочу еще, – взмолилась она, покрывая поцелуями его мускулистую грудь.
– Распутница! – Рассмеявшись, он поцеловал ее в шею, затем в губы.
Джози ответила на его поцелуй, чувствуя себя на седьмом небе от счастья.
Простыни зашуршали, и Адам оставил ее одну. Обернувшись покрывалом, он открыл ставни, а затем вышел на балкон. Опершись о балюстраду, он уставился на горизонт, над которым уже забрезжил рассвет.
– Адам?
Он не ответил, и Джози почувствовала, как между ними снова вырастает стена.
– Что-то не так? – прошептала она, почувствовав неуверенность.
Как плохо она его знала!
Адам повернулся. У него был отсутствующий вид.
– Спи, любовь моя. Поговорим позже. Любовь моя. Ее сердце учащенно забилось. Это было небрежное обращение или она действительно так много для него значила?
– Думаешь, я смогу заснуть, не зная в чем дело? Итак, что случилось?
– Я сожалею о том, что произошло. Наверное, я слишком много выпил с твоими братьями. Если я тебя обидел, приношу свои извинения.
– Нет. Ты меня не обидел… – Она хотела сказать ему, как много для нее значила эта ночь, но не смогла. К горлу подступил комок.
Все, что ей оставалось, это смотреть на него, чувствуя себя покинутой и безнадежно одинокой. Неужели она навсегда останется для него женщиной, на которой он женился только из-за ребенка?
– Прости. – Его лицо было мрачным. – Этого больше не повторится… Клянусь.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
По пути из аэропорта говорил в основном Боб. Джози надеялась, что он не замечал напряженной тишины на заднем сиденье черного «мерседеса» Адама. После той ночи в Новом Орлеане они почти не разговаривали. Джози чувствовала себя такой разбитой, что едва держалась на ногах.
– Сэр, я обещал вашей матери хранить все в секрете, но, думаю, мне следует вас предупредить.
Они приближались к западной части Остина, где находился дом Адама. Адам наклонился вперед. Его лицо оставалось суровым. Видимо, ему было неприятно приводить ее в свой дом в качестве жены.
– Выкладывай!
– Она устраивает вечеринку в честь вашего приезда.
– Проклятье!
Джози вцепилась в подлокотник, и браслеты у нее на руке зазвенели.
– Ее счастье, если вечеринка будет маленькой и неформальной, и она не пригласила на нее весь Техас, – проворчал Адам.
– Сэр, в оправдание вашей матери я скажу, что она очень обрадовалась, узнав о вашей свадьбе.
– Это маловероятно, – ответил Адам, когда Боб притормозил перед широкими хромированными воротами со знакомой эмблемой в виде двух огромных переплетающихся букв «Р».
Адам говорил, мать послала его в Париж, чтобы разлучить Джози с Лукасом. Зачем ей понадобилось устаивать эту вечеринку?
Ворота открылись, и перед ними предстал особняк Адама из желтого известняка и огромный белый шатер на лужайке перед ним.
Джози затаила дыхание.
– У тебя великолепный дом.
Несколько десятков дорогих машин блестели на солнце. Официанты в белых рубашках сновали туда-сюда.
– Мне следовало переодеться, – смущенно пробормотала Джози, когда кто-то отпустил в небо огромную связку красных шаров. Из шатра навстречу «мерседесу» с веселыми криками выбежало не сколько десятков человек.
– Черт побери, где она набрала столько людей, – негодовал Адам.
– Я пытался их отговорить, но… – начал Боб.
– Их?
– Вашу мать и Абигайль.
– Абигайль? – Джози напряглась.
Высокая загорелая женщина, возглавлявшая процессию, несомненно, была Марион Райдер. В ее коротко подстриженных темных волосах поблескивали седые пряди. Рядом с ней прыгали два скотч-терьера, громко лая и виляя черными хвостами.
Марион заключила Адама в объятия. Оба терьера запрыгнули в машину и принялись мокрыми носами обнюхивать Джози. Когда Боб прикрикнул на них, они положили одинаковые черные морды ей на колени и посмотрели на нее виноватыми карими глазами.
– Познакомьтесь с моими питомцами, Люси и Джеком, – сказал Боб. – Они бестолковые, но добродушные и любят вечеринки и новых людей.
Услышав свои имена, Люси и Джек посмотрели на Боба и заскулили, но когда он повернулся, они снова уткнулись носами в бедро Джози.
Наконец Марион отпустила Адама, и он, прогнав собак, помог Джози выбраться из машины. Хотя у девушки от напряжения болела голова, она заставила себя улыбнуться. Адам представил ее своей матери.
Прежде чем пожать руку невестки, Марион окинула ее критическим взглядом с головы до ног.
– Добро пожаловать в Остин, – сухо произнесла она и в следующую секунду уже улыбалась стройной темноволосой женщине в черном костюме, стоявшей рядом с Адамом.
– Абигайль, дорогая…
Абигайль кивнула.
– Я старый друг семьи. Точнее, Адама.
Заметив, как покраснел ее муж, Джози опустила глаза.
– Мы все так рады с вами познакомиться. Поскольку у вас не было настоящей свадьбы, мы с Марион должны были что-то придумать, чтобы представить вас всем друзьям Адама. Марион купила цветы. Разве они не прекрасны?
Марион смотрела куда угодно, только не на Джози.
– Прекрасны, – отрезал Адам.
Внезапно Джози захотелось оказаться в ванной и умыться холодной водой. Она чувствовала враждебность Абигайль и Марион, но слишком устала, чтобы им противостоять.
Взяв Джози под локоть, Адам повел ее к дому. У входа их окружила толпа, и Адам представил ее своим партнерам, соседям и друзьям.
Джози казалось, что прошла целая вечность, прежде чем они оказались внутри.
Несмотря на внушительные размеры, дом с высоким потолком, каменными стенами и блестящим деревянным полом выглядел довольно просто. Интерьер был выдержан в бело-серых тонах. Единственными цветными пятнами служили яркие букеты, которые Марион расставила на каждой горизонтальной поверхности.
