– Привет, что у вас тут? – с порога спросила она.
– Тебя кто-то подвез? – догадалась я.
– Да. Журик!
– Жулик? – ахнула Людка. – Какой жулик?
– Да не жулик, а Журик! Журавский.
– Журавский? Олег Журавский? – разинула рот Людка.
И тут же спохватилась, видя некоторое замешательство на лице Матильды. –
Мотя, ты не думай, я никому ни звука не скажу! Ты же меня знаешь! Ну, про
театр…
– Растрепала? – спросила Мотька, снимая пальто.
– Я тебе все объясню. Матильда, я ужасно не хотела тебя
во все это посвящать, думала, что сама справлюсь, но твоя Степанида…
– Что со Степанидой? – нахмурилась Мотька.
– Пока ничего, но она… Видишь ли, она взяла деньги..,
не то триста, не то пятьсот долларов и дала их в рост!
– Что? – побелела Матильда. – Как в рост?
Кому?
– Ваньке Трофимчуку из их класса. С процентами.
И уже вся школа об этом знает!
– Матерь божья! Что ж теперь будет?
– То-то и оно! Поэтому Людка предлагает инсценировать
ограбление твоей квартиры, чтобы все вокруг узнали, что у тебя сперли все
деньги – двести долларов…
Это все твои сбережения…
– Погоди, я что-то не пойму, – наморщила лоб
Матильда. – Кого мы будем дурачить? Степаниду?
– И Степаниду, а главное, бандитов, которые, наверняка,
где-то рядом рыщут и, возможно, уже прослышали, что у тебя деньги завелись.
Матильда сидела как пыльным мешком прихлопнутая.
– Я ее убью! – наконец выдавила она. – Убью к
чертовой матери. Это какой же надо быть бестолочью!
Говорила – молчи в тряпочку. Так нет, раззвонила! Господи,
как мне от этих денег избавиться, я же с самого начала чувствовала – это добром
не кончится!
– Вот и надо принять меры, – стояла на своем
Людка. – Надо, чтобы к приходу Степаниды вас уже ограбили.
– Это, конечно, неплохая идея, но ведь мама узнает, вот
я чего боюсь! – измученным голосом проговорила Мотька. Она была бледная,
одни синие глазищи на почти прозрачном лице.
– Но как она узнает? Думаешь, ей кто-нибудь позвонит с
этой новостью? – спросила Людка.
– Можешь быть уверена! Обязательно найдется
доброжелатель! Позвонит посочувствовать!
– Моть, а может, предупредить маму?
– Да ты что, Людка, тогда ей придется все рассказать
про эти чертовы деньги, она так разволнуется, что у нее молоко пропадет… Нет,
нельзя, а с другой стороны, я просто не вижу выхода! Если этого не сделать, к
нам не сегодня-завтра явятся бандюки…
– То-то и оно! Матильда, давай не будем время терять,
идем сейчас же к тебе и на месте все продумаем! – горячилась Людка.
Мало-помалу ее горячность передалась и Матильде.
– Да, действительно, пошли ко мне!
Через десять минут мы уже были в Мотькиной квартире. Первым
делом она достала с антресолей барсетку и пересчитала деньги. До двенадцати
тысяч недоставало шестисот долларов.
– Нет, ты подумай! Тебе она сказала, что взяла триста,
в школе говорят, что пятьсот, а на самом деле шестьсот! – кипятилась
Мотька. – Интересно, на что она деньги-то тратит, вроде ничего нового у
нее не появилось… Ох, и дура же я… Точно говорят, ни одно доброе дело не
остается безнаказанным. Вот взяла я ее к себе, а теперь… – И Матильда вдруг
разрыдалась.
– Моть, ну ты чего? – растерялась Людка.
– Все, Матильда, хватит слез, надо действовать! –
сказала я, чтобы самой не рассиропиться.
– А что, что вы предлагаете? Куда мне девать эти бабки,
черт бы их побрал?
– В камеру хранения на вокзале, – закричала
Людка, – самое милое дело! Во всех детективах так делают!
А если вдруг придется их отдать хозяину, просто скажешь ему
шифр, и все.
Мы с Матильдой переглянулись. Идея была донельзя
примитивной, но, с другой стороны, чем проще – тем лучше.
– А что? – улыбнулась Мотька. – Можно. Дешево
и сердито. И Степанида в жизни их не найдет. Отлично!
Просто здорово! – воодушевилась она. И принялась
вышвыривать вещи с антресолей.
– Ты что делаешь? – удивилась Людка.
– Как что? Воплощаю в жизнь твою идею! Имитирую
ограбление! Аська, не стой столбом, выбрасывай все из гардероба! Людка, займись
письменным столом!
И мы рьяно взялись за дело. В результате через несколько
минут квартира выглядела ужасно!
– Здорово! – весело блестя глазами, сказала
Мотька.
– Моть, сколько тебе уборки… – посочувствовала Людка.
– Ни фига! Убирать будет Степанида!
– А ты ей скажешь, что знаешь про ее художества? –
полюбопытствовала я.
– Нет! А то она еще чего доброго поймет, она
сообразительная, зараза! Меня только смущает… Как быть с замком? Ломать уж
больно неохота!
– Не надо ломать, зачем? – воскликнула я. –
Воры просто подобрали ключи…
– Все это, конечно, хорошо, но… Понимаешь, ведь все
кругом станут требовать, чтобы я милицию вызвала.
– Подумаешь! – пожала плечами Людка. – Ну и
вызовешь…
– Нет, мне стыдно… У них и так дел по горло…
– Пожалела!
– А они что ж, не люди? Только я вот что скажу…
Что не буду милицию вызывать, все равно они ничего не
найдут, тем более украли-то у меня всего-навсего сто двадцать три доллара!
– Почему сто двадцать три? – удивилась Людка.
– Сто двадцать три – достовернее… Да и меньше внимания
привлечет. Если девчонка помнит про три доллара, значит, больших денег в жизни
даже не видала…
– Ну, Матильда, ты и психолог… – засмеялась я. – А
теперь надо сматываться, скоро может Степанида заявиться.
– Что ж мы так и бросим открытую квартиру? –
испуганно спросила Людка.
– Нет, зачем. Воры как открыли дверь, так и закрыли!
Кстати, первый шум поднимет Степанида… Вот только бы не проболталась она с
перепугу про деньги! – забеспокоилась я.
– Ничего, я сразу подоспею и сыграю тут спектакль…
Пошли скорее, она вот-вот явится…
– Куда?
– На лестницу, куда! Подождем у окна…
Так мы и сделали. Минут через пятнадцать мы увидели
возвращавшуюся из школы Степаниду.
– Идет паршивка и в ус не дует! – проворчала
Матильда. – Ну поглядим, что будет…
Мы затаились. Вскоре Степанида вышла из лифта и направилась
к двери, напевая: «А в ресторане, а в ресторане, а там гитары, а там цыгане…»
Вот она повернула ключ в замке, потом второй и вдруг вскрикнула: «Ой,
мамыньки!»
