– Митька, ты гений!
– Да нет, просто это первое, что пришло мне в голову.
– Тогда мы отсюда пойдем с тобой прямо на вокзал, я
возьму деньги и потом отдам их Матильде.
– Хорошо, вдвоем спокойнее.
– Это точно. Знаешь, как мне было страшно, когда я
бежала туда за деньгами.
– Ася, а может быть, стоит все-таки обратиться в
милицию?
– Мить, и это ты говоришь? Мы же решили дождаться
Федора!
– Да, только надо быть осторожными.
– Это я понимаю. И Матильда тоже.
– А кстати, после этой вашей инсценировки она замок на
двери поменяла?
– Нет. Ой, какого же мы маху дали!
– Да уж! Это ваше счастье, что Степанида не сообразила.
– Просто мы в тот день повели ее к маме в театр, и она
обо всем на свете позабыла. А мы с Мотькой, конечно, коровы!
– Не спорю, – засмеялся Митя. – Кстати, о
театре… Неужели ты во всех этих странных случаях подозреваешь Машу Додонову?
– Мить, я не знаю. Но ты сам посуди. Матильда у нее
отбила роскошную роль!
– И что? Она, по-твоему, сразу решила ее отравить или
пришибить сосулькой?
– Ну, сосулька, может, и случайность. С отравлением
вообще ерунда, а вот красная иномарка точно летела прямо на нас. Если бы там не
было подворотни, в которую мы метнулись, нам был бы каюк! Можешь мне поверить!
И что самое интересное, что и я и Матильда узнали машину, причем не
сговариваясь!
Эта мысль только сейчас созрела у меня в голове.
– А за рулем была женщина?
– Не знаю, я не видела!
– Не могу себе представить, чтобы Маша пошла на такое,
даже из-за самой лучшей в мире роли. Вот не могу, и все!
– Но я же не утверждаю, что это она… Я просто
рассказываю тебе все, как на духу. А вообще, мне это надоело. Давай поговорим о
чем-нибудь другом!
– Например?
– Например, о тебе!
– А что обо мне говорить?
– Ты еще играешь в брейн-ринг?
– Конечно! Я теперь уже во взрослой команде университета.
– А по телику тебя показывали?
– Да! Два раза!
– Здорово! Скоро будешь такой же знаменитый, как Друзь
и Поташев!
– А ты откуда их знаешь?
– У нас в Париже есть телевизор, и можно смотреть
Москву. Я сколько раз брейн-ринг смотрела, надеялась тебя увидеть. Но все-таки
проворонила.
Митя вспыхнул.
– Правда?
– Конечно!
– А знаешь, если получится, я, может быть, на
студенческие каникулы приеду в Париж…
– Митька! Вот здорово было бы! Ты остановишься у нас.
Обязательно!
– Нет, это неудобно.
– Еще как удобно! Даже не спорь! И я покажу тебе Париж.
А может, мы еще куда-нибудь съездим. Митька, я так хочу, чтобы ты приехал. А от
чего это зависит?
– Ну, в основном от денег, но я заработаю, у меня уже
кое-что отложено. Я думал сделать тебе сюрприз…
– Обойдемся без сюрпризов! Просто позвони и скажи,
когда прилетаешь, и мы с Ниночкой тебя встретим.
Это будет здорово!
– Но ты же в это время будешь учиться! – напомнил
он.
– Ну и что? Подумаешь!
И мы стали мечтать, как будем вместе гулять по Парижу, при
этом я начисто забыла про Алена, а когда вспомнила, мне стало смешно. Ему это,
конечно, не понравится. А впрочем, неважно!
Мы еще долго сидели в кафе, а потом отправились на вокзал. Я
стала искать глазами ячейку с номером двадцать семь, и вдруг сердце у меня
оборвалось. Ячейка номер двадцать семь была открыта.
– Митька, смотри!
– Подожди, не паникуй! Может, ты спутала? Может, сто
двадцать семь?
– Нет, я не могла спутать. – Я покрылась холодным
потом.
– Вот что, позвони Валерке и уточни. Тут наверняка
какая-то путаница.
Пока мы нашли работающий автомат, я чуть не сошла с ума.
Меня так трясло, что Митя сказал:
– Постой, я сам позвоню!
Он отстранил меня и набрал Валеркин номер.
– Алло! Добрый день, можно поговорить с Валерием?
Благодарю вас. Валерка, привет, это Митя! Тут вот какое дело. Мы с Асей сейчас
на вокзале, нам нужно изъять то, что ты туда положил, но Ася забыла номер
ячейки. Двадцать семь, говоришь? Ты уверен? Погоди, не кричи! Дело в том, что
эта ячейка свободна. Открыта настежь. Нет, я не сошел с ума, но Аська уже
близка к этому. Ты хорошо ее закрыл? Валера, я не собираюсь тебя оскорблять, я
просто спросил… А как иначе можно это объяснить? Ты убежден, что за тобой никто
не следил? Ну, ладно, хватит. Нет, приезжать сюда не стоит, цифру двадцать семь
я неплохо знаю. Я ни в чем тебя не виню, но факт остается фактом! Ладно, пока!
Ася, ты все поняла?
– Я ничего не поняла!
– Деньги пропали! И их уже не вернуть.
– Но как это могло случиться? – рыдала я.
– Успокойся, прошу тебя! Люди смотрят, тебе это надо?
Пошли отсюда. Идем к тебе. У тебя кто-нибудь есть дома?
– Только тетя Липа.
– Ты сможешь взять себя в руки?
– Нет, я не знаю… Митька, что теперь будет?
– Да ничего не будет, я надеюсь. Может, оно и к
лучшему, как говорится, с глаз долой из сердца вон!
– Так это же не про деньги, дурак!
– Давай ругайся, если тебе легче станет. Я переживу!
– Митя, надо поехать в театр к Матильде! Она должна
знать!
– А нас к ней пустят? Может, лучше позвонить, а?
Ну, хватит плакать, слезами горю не поможешь…
– Митя, ну как, как они могли туда залезть?
– Выследили, вероятно, Валерку, увидели, куда он кладет
деньги…
– А шифр?
– Я слыхал, есть такие специалисты, что по звуку
определяют цифры кода.
– И такие специалисты следили за Валеркой? Но откуда
они его знают? Ладно бы за мной или за Матильдой, но за Валеркой?
– Это действительно странно, но, может, они видели вас
вместе, это ведь не исключено?
– Нет, конечно…
– Ну, вот видишь…
– Я должна это выяснить. Мне не нравится, когда из меня
делают идиотку!
– Ну вот еще! В конце концов, пропали чьи-то чужие и
скорее всего не праведно добытые деньги. Матильда права, ворованное добро впрок
не идет, оно не пошло впрок тем, кто его спрятал за батарею, не пошло впрок
Степаниде, и вам с Матильдой тоже не пошло бы… Так что все правильно!
