– Верно, ты была с Матильдой Корбут, да?
– Да.
– Постой, ты, верно, дочка Таты Монаховой?
– Да.
– А что ты здесь делаешь в такой час?
Я отметила про себя, что она совершенно спокойно говорила со
мной, ничуть не испугалась или просто она великолепная актриса? Такое тоже не
исключено.
– Ты ведь живешь не здесь, правда?
– Я… Мне необходимо с вами поговорить!
– Со мной? О чем?
– О многом. О вас. О Матильде.
– Ничего не понимаю, при чем тут Матильда?
– Мария… Простите, я не знаю вашего отчества?
– Мария Станиславовна, но лучше просто Маша.
– Хорошо, – кивнула я, – Маша… Дело в том,
что я.., мы.., мы все знаем!
– Что? Что вы такое знаете?
– Все! И про отравление, и про сосульку, и про машину,
и про подпиленную доску! – единым духом выпалила я, опасаясь даже
взглянуть на Додонову.
– Постой, я что-то ничего не пойму! Ты о чем? Какое
отравление? Какая сосулька? Ты вообще-то здорова, девочка?
– Я здорова. И Матильда, к счастью, тоже здорова и
невредима. Я просто хочу объяснить вам, что не стоит продолжать, это может
очень плохо кончиться.
– Что продолжать? Что может плохо кончиться?
Или это у вас теперь шутки такие?
– Шутки? Поверьте, мне не до шуток! Вы же не станете
отрицать, что красная «Мицубиси» с зеленой обезьянкой на лобовом стекле ваша?
– Не стану, но что тут такого?
– А то, что вы просто чудом не раздавили этой машиной и
Матильду, и меня! Если бы там не было подворотни…
– Что? – опешила Додонова. – Я пыталась вас
задавить?
– Именно! И не надо уверять меня, что я что-то путаю!
Мы отчетливо видели, что за рулем была женщина и на стекле зеленая обезьянка!
– Послушай, я не знаю, что ты задумала, только это все
бред сивой кобылы! Зачем мне вас давить, сама подумай!
– Ну, меня уж заодно, а вот Матильду…
– Постой, постой! Это, значит, вы решили, что я таким
образом мщу Матильде, за то, что ей досталась роль, которая предназначалась
мне? Так, что ли?
– Именно! И не надо, Маша, изворачиваться! У меня есть
прямое доказательство…
– Доказательство? Чего?
– Ваших преступных намерений! В театре позавчера кто-то
подпилил доску на мостике, где должна была танцевать Матильда, и ей чудом
удалось отскочить, а вчера вы за это заплатили… Я видела своими глазами.
– Слушай, если ты сию секунду не предъявишь мне это
доказательство, я просто вызову милицию! Мне наконец надоело выслушивать глупые
обвинения от сопливой девчонки!
– Пожалуйста!
Я вытащила из сумки две фотографии. На одной Додонова
передавала деньги Пузикову, а на второй этот самый Пузиков был изображен один.
Но самое странное, что я уже чувствовала – Додонова не имеет к этому никакого
отношения. Однако, сказав "а", надо говорить и "б". И я
протянула ей снимки.
– Ну и что? – спросила она.
– За что, спрашивается, вы платите этому человеку?
– Я ему не плачу, я даю ему взаймы!
– Но это еще надо доказать!
– Не собираюсь ничего доказывать! Этот человек мой
родной брат!
– Как брат? – растерялась я.
– Очень просто! Он мой родной брат, который попросил у
меня взаймы денег. Да-да, брат! И моя девичья фамилия Пузикова. Но, согласись,
актриса Пузикова, играющая Шекспира, это довольно смешно. Ну, и чего стоит твое
доказательство?
– А откуда я могу знать, что ваш брат с вами не заодно?
Что он не согласен помогать вам?
– Да в чем, в чем помогать?
– В уничтожении… Матильды!
Она задумчиво смотрела на меня.
– Послушай, как тебя зовут?
– Ася!
– Ася, мне все это очень не нравится!
– Мне тоже!
– Ах да брось ты! Ты же прекрасно понимаешь, что все
это просто чушь!
– Если бы я сама не отпрыгнула в подворотню от машины…
Если бы буквально в нескольких сантиметрах от меня не пролетела здоровущая
сосулька…
– Ну вот что… Ты помнишь день и час, когда на вас
наехала моя машина?
– Конечно! Это было десятого декабря, около десяти
вечера.
– Ты в этом уверена?
– Абсолютно.
– Десятого декабря, говоришь? Это была среда?
Так?
– Так.
– Отлично! У меня, Ася, железное алиби! В тот день у
нас был спектакль, «Двое на качелях»! Он кончается в начале одиннадцатого! Ты
дочь актрисы и знаешь, что вот так сразу после спектакля из театра не удерешь
незамеченной, особенно если играешь главную роль! Да и вообще, что за пошлая
идея – извести юную соперницу?
К тому же никакая она мне не соперница! Не скрою, я хотела
играть эту роль, но потом поняла, что Меркулов был прав, когда взял молоденькую
девчонку. Тем более такую способную, как Матильда. Скажи, это ей в голову
пришло, будто я пытаюсь ее убить?
– Маша, но я ведь ничего не придумала! – в
отчаянии воскликнула я. – Все это – чистая правда! И если не вы пытаетесь
погубить Матильду, значит, кто-то пытается.., таким образом погубить.., вас!
– Что? Что ты сказала?
– Кто-то хочет подставить вас…
– Меня? Но зачем? Кому это нужно?
– Этого я не знаю…
– Вот что, Ася, я замерзла, я ничего не соображаю…
С утра такие обвинения… Пойдем-ка ко мне, выпьем кофе и
попробуем во всем разобраться. Я отменю одну деловую встречу, и мы спокойно
поговорим.
– Хорошо… Но только я тут не одна. Я с другом!
– И где же твой друг?
– Вон в той машине!
– Что ж, зови и друга. А то он тоже небось считает, что
я убийца, и еще чего доброго вызовет милицию.
Я бросилась к джипу.
– Олег! Идем!
– Куда?
– К ней домой! Она не виновата!
– А ты думала, она сразу расколется?
– Нет, ты поймешь сам… Пошли, скорее!
Олег пожал плечами и нехотя вылез из машины.
– Да, – сказала Додонова, – внушительный у
тебя друг. С таким не страшно. Ладно, ребята, идемте!
Мы поднялись на четвертый этаж и вошли в очень красивую,
видимо, недавно отремонтированную по высшему классу квартиру.
