— Пройди в коридор.
— Хорошо. Слушаюсь и повинуюсь.
Через минуту Эрика появилась с большой хозяйственной сумкой.
— Теперь я готова полностью.
— Собралась, как на необитаемый остров. Набила баул до отказа. Предусмотрительная женщина. — Гэннон усмехнулся.
— Жизнь многому меня научила. Ко всему нужно подходить серьезно.
Они двинулись к выходу. Неожиданно Эллиотт резко обернулся, и она наткнулась на него.
— Послушай, а может останемся здесь?
Он увидел, как блеснули в темноте ее глаза. У него внутри что-то вспыхнуло.
— Брось ты эти сумки, — Гэннон просунул руку ей под волосы и прижался губами к ее губам.
Мягкое дыхание молодой женщины раздувало огонь страсти. Гэннон почувствовал невероятное возбуждение.
От его поцелуя можно было сойти с ума. У Эрики закружилась голова.
А Гэннон продолжал натиск. Сжимал грудь девушки, гладил ее бедра…
— Отлично, — задыхаясь, прошептала она. — Помнится, ты намекал, что я сама брошусь в твои объятия.
Гэннон напрягся:
— Разве этого не случилось? Ты же прижимаешься ко мне сейчас. Могу поклясться, сама хочешь близости. Но я могу подождать…
Пауза.
— Объяснись, пожалуйста, — не выдержала Эрика. — Считаешь, что я набиваюсь?
— Дорогая, я не хочу ссориться. Лучше поехали ко мне. Там и выясним отношения. Если потребуешь соблюдать дистанцию, я так и сделаю. Обещаю.
— Разве тебе можно доверять? Уж в своей-то квартире ты точно почувствуешь себя хозяином положения.
— Буду паинькой. Даю слово. Впрочем, могу его и нарушить. Если очень попросишь.
Через час они уже поглощали вкуснейшую пиццу в квартире Гэннона.
Он сидел в своем любимом кожаном кресле со стаканчиком виски. В камине вовсю пылал огонь. Было так хорошо. Не хватало одного.
Если бы Эрика сбросила одежду, уселась к нему на колени и беспрерывно целовала бы его, вечер был бы по-настоящему сказочным.
Вместо этого девушка натянула на себя трикотажную рубашку, домашние брючки и, съев пиццу, уселась подальше от Гэннона. Снова потягивала свой любимый горячий шоколад.
— Спасибо, ты спас меня, — громко произнесла Эрика. — Я звонила домой — никаких гудков. Значит, электричество еще не подключили. В моем доме сейчас наверняка мрачно и холодно.
— Я поступил как истинный джентльмен. Не оставил девушку в беде.
Эрика встретилась с ним взглядом. Слегка покачала головой.
— Да. Придется тебя отблагодарить. Испечь, например, пирожные с орехами.
Но он не хотел никаких пирожных. Впрочем, орехи придают мужчине силу. Может, Эрика и намекает на это? Однако Гэннон и без всяких стимуляторов был отличным любовником. Еще покажет себя.
Он посмотрел на девушку. Все-таки она очень хорошенькая. Не классическая красавица, правда, но весьма привлекательна. Нужно непременно поддерживать с ней отношения. Такое чудо упускать нельзя.
А как же теория насчет вредоносной сущности служебных романов? А если снова поползут слухи? Ну и ладно. Сейчас Гэннону Эллиотту было на это наплевать.
Ему хотелось нарушить все правила, которых придерживалось его семейство. Но он думал сейчас не только о сексе с Эрикой, он хотел просто находиться рядом с ней в своей квартире. Беседовать, спорить, обсуждать интересные темы, смотреть телевизор. Присутствие этой девушки вдруг стало для него необходимым. Ему нравилось в ней все. А главное — искренняя привязанность к нему. Но что она там говорила про его гены? Оценивала его, как племенного быка? Возмутительно. Он никогда не пойдет в Центр искусственного оплодотворения. Гэннон нахмурился. Он даже почувствовал себя оскорбленным. Если Эрика захочет, он, конечно, может подарить ей ребенка. Но будет действовать как нормальный мужик…
— Ну, тебе комфортно в моем доме? — Гэннон ждал ответа.
Она на минуту задумалась.
— Не хватает приятной музыки.
— Какую предпочитаешь?
— Люблю Алисию Киз, Сила, веселые мелодии, поднимающие настроение.
— Девушка из Индианы часто грустит?
— Бывает. Особенно в непогоду. Когда на улице мрак, становится не по себе.
— Понимаю.
Эрика фыркнула.
— Ты плохо представляешь себе, что такое женское одиночество.
— Вернемся к музыке. Я обожаю классику в исполнении симфонического оркестра.
— Серьезный мужчина. А что ты любишь еще?
— Путешествовать. Вот оказаться бы нам с тобой на необитаемом острове…
— Отличная идея. Обожаю океан, песчаные пляжи, любого рода экзотику.
— Не забудь прихватить на остров свои вещички, и главное — зубную щетку. — Гэннон рассмеялся. — Да. Сотовый телефон тоже понадобится. Журналисты должны поддерживать связь с миром. Однако если мобильник накроется, нас все равно разыщут. Коллеги не смирятся с долгим отсутствием такой талантливой, такой замечательной во всех отношениях девушки.
— Издеваешься?
— Ни в коем случае. — Гэннон хитро прищурился. — А вот я бы взял на остров следующее: собрание сочинений своего любимого писателя Льва Толстого, несколько бутылочек ирландского виски и мягкое теплое одеяло.
— Боишься замерзнуть?
— Нет. Я укрою им мою женщину. То есть тебя. Вдруг подует сильный ветер? Ты же боишься ураганов? Спрячешься вместе со мной под одеялом. И мы будем лежать рядом и ласкать друг друга…
— Многого хочешь. — Эрика хмыкнула.
А он вспомнил ее обнаженное тело. Вспомнил ее страстные стоны. Какой у них когда-то был секс! И что теперь? Его бывшая любовница сидит от него на достаточно большом расстоянии. Застегнута наглухо. Какая жалость! Он чуть не выругался и сделал большой глоток виски.
Близилась полночь. Гэннон все сильнее нервничал. Ему хотелось заключить девушку в объятия.
Эрика зевнула. Она полностью расслабилась. Ликер сделал свое дело.
— Не возражаешь, если я буду спать на этой кушетке?
— У меня есть комната для гостей.
— А я хочу расположиться у камина. Позволь.
— Хорошо. Пожалуйста. — Он выжидал. И зачем только давал глупое обещание не прикасаться к ней?! Хотя ведь была некоторая оговорка. — Я принесу тебе постельное белье. Подожди немного.
Когда Гэннон вернулся, то увидел, что Эрика, поджав под себя ноги, смотрит на огонь.
— Скажи, а почему у тебя нет постоянной прислуги? — неожиданно спросила она. — Ты ведь такой занятой человек и такой богатый.
— Не терплю посторонних в доме. Не люблю, когда вторгаются в мое жизненное пространство. Впрочем, ко мне приходит иногда одна женщина. Убирается здесь, когда я прошу.
