Эх, если б можно было отсидеться дома до послезавтра, а там
уж… Вряд ли они станут преследовать меня за пределами Парижа, но тут… Только
ничего не нужно говорить Ниночке. Она такой переполох поднимет! Плохо, что
стрелявший знает, что не попал в меня. Значит, он повторит попытку… Надо что-то
придумать… За всеми этими мыслями я и не заметила, как мы приехали. Поль помог
Матильде выйти из машины, а Ален взял меня за руку и в мгновение ока преодолел
пространство от машины до входной двери. Пока я дрожащими руками вставляла ключ
в замочную скважину, он прикрывал меня собой. Но вот мы уже в холле. Можно
вздохнуть свободно. В лифте Поль сказал:
– Девчонки, какие вы бледные! Здорово, перепугались?
– А то! – ответила Мотька и вдруг разрыдалась.
– Ты чего? – удивился Поль.
– Это Матильда от переутомления! Сегодня нелегкий день.
Сколько впечатлений, травма, а потом еще и стрельба! – ласково улыбнулся
Ален.
Дома никого не было. К счастью! Мы усадили Матильду на диван
в гостиной. Я принесла ей тазик с холодной водой и насыпала туда лед.
– Ах, хорошо, – простонала Мотька, – а то
нога уже огнем горела…
– Матильда, это перст судьбы! – сказал Ален.
– Что? – не поняла Мотька.
– То, что ты ногу подвернула!
– Какой перст?
– Вам завтра нельзя выходить из дому!
– Но завтра мой последний день в Париже! –
завопила Мотька. – Я, считай, еще ни фига тут не видела!
– А если Стасю убьют? И тебя заодно?
– Значит, ты думаешь…
– Я уверен, что стреляли в Стасю! На девяносто девять
процентов!
– А как же блондинка? Она так кричала…
– Но ведь стекло разбилось как раз за спиной
Стаей, – подхватил Поль.
– Но, может, муж той блондинки просто промахнулся? Тем
более если он стрелял из машины! Он же не снайпер!
– Такое не исключено, и все же… Береженого бог бережет!
Так, кажется, говорят в подобных случаях?
– Так-то оно так… Но что мы скажем Ниночке?
– Это не проблема! Ты же действительно подвернула ногу!
Скажешь, что боишься ходить, тем более что тебе предстоит путешествие по
Италии! А в Париж ты еще приедешь и тогда наверстаешь упущенное, – вполне
здраво рассуждал Ален.
И я была с ним полностью согласна. Меня сейчас ни за какие
коврижки из дому не выгонишь. Но глаза у Матильды были полны слез.
– Не огорчайся, Мотька, – решила я подбодрить
подругу. – Ты уж так всем наслаждалась, что…
– Это чтобы жизнь медом не казалась? Да? – жалобно
протянула она.
– Вот именно! Считай, ты еще легко отделалась.
Подумаешь, слегка подвернула ногу. Прошлый раз, в Беляево, было хуже, опухоль в
два раза больше была!
– Это да, – вздохнула Мотька.
– Ну, слава богу, разум возобладал! – улыбнулся
Ален. – А мы вас одних не оставим! Будем развлекать!
– Я завтра не смогу! – сказал Поль. – У меня
уже начинаются занятия…
– У меня тоже, – вспомнил Ален, – но я только
появлюсь на лекции, а потом сбегу… И послезавтра провожу вас в аэропорт.
– В телохранители записался? – хмыкнул Поль.
– Да! – твердо ответил Ален.
– А давайте мою кассету посмотрим! – предложила
Мотька.
– Точно! Где она у тебя?
– Камера в сумке, а кассета в камере. Сумеешь достать?
– Уж как-нибудь!
Я пошла за кассетой, вставила ее в видик, на экране
телевизора появились я, Ален и Поль. Мы шли, смеясь и дурачась, по авеню
Виктора Гюго. Изображение было очень четким, – казалось, Мотька всю жизнь
только тем и занималась, что снимала на видеокамеру. Наверное, Олег подробно ей
все объяснил.
– Матильда! Ты здорово снимаешь! – удивился Ален.
– Сама не знаю, как получилось… – обрадовалась
Мотька. – Здорово! Если бы все так было…
А вот – мы уже в кафе, в том, шумном, молодежном, а вот – в
другом, уютном и тихом.
– Стоп! – закричал Ален. – Вот он! Стася,
отмотай назад, ага, нет, еще немножко, да, вот он! Попал в кадр,
голубчик! – Ален буквально вырвал пульт у меня из рук. Остановил кадр. На
экране был мужчина лет тридцати, с каким-то стертым лицом, такое лицо трудно
запомнить, оно не бросается в глаза.
– Но, Ален, как ты его запомнил, у него такое лицо… И
вообще, почему ты обратил на него внимание?
– Сам не знаю… Но, может, именно из-за этого…
Такое незапоминающееся лицо тоже обращает на себя внимание!
– Это просто какой-то парадокс, – усмехнулся
Поль. – Хотя в этом что-то есть…
– Ну хорошо, теперь мы одного уже знаем в лицо, –
сказала Мотька.
– Двух! Еще сегодняшняя тетка в сером… – вспомнила я.
– Ну, эту тетку больше к нам не подошлют, – с
уверенностью заявил Ален. – Она так прокололась… Эх, жалко, что мы с Полем
тоже засветились…
– А что? – заинтересовался Поль.
– Мы могли бы наведаться в тот маленький отель, «Приют
муз», кажется?
– Зачем? Ведь эта лжемонахиня там не живет, –
сказала я.
– Все равно! Мне кажется, там у них какой-то
центр! – воскликнул Ален.
– Нет, не может быть! – отрезала я.
– Почему?
– Потому что тогда они бы ни за что не назначили
встречу там. Зачем привлекать внимание к этой гостинице?
– Да, наверное, ты права… – задумчиво проговорил
Ален. – Что ж, значит, у нас нет никаких зацепок?
– А нельзя ли проследить за кем-нибудь, кто будет
следить за вами? – оживился Поль.
– За ними уже никто следить не будет! Они до отъезда из
дому не выйдут! – сказал Ален.
– Но преступники про это еще не знают!
– Ой, послушайте, послушайте, я чего сообразила! –
закричала Мотька. – Они не в Аську стреляли!
Это точно! Не в Аську!
– А в кого же? В тебя?
– Нет! Нет! В ту блонду и стреляли! Ее муж!
– С чего ты взяла? – поинтересовался Ален.
– Ас того! Откуда они могли знать, что мы сидим в этом
кафе? Вы ведь от тетки в сером оторвались, и за вами никто больше не шел!
Мы переглянулись.
– А что, может быть… – сказал Поль. – Я теперь
даже уверен в этом! Что скажешь, Ален?
– Мне очень хотелось бы так думать. Очень.
– Нет, Ален, подумай сам, откуда они узнали? –
стояла на своем Матильда. – Да и вообще, на фиг им убивать Аську или меня,
они же понимают, что начнется расследование, и тогда… – Мотька вдруг замолчала.
