Мы снимали друг друга, дурачились, хохотали, но я видела,
что дед расстроен.
Завтрак нам подала молодая девушка в белом передничке.
Горничная Мариза. Она мило улыбалась и говорила с нами по-английски.
После завтрака нам подали машину, все тот же «мере». Дед
снабдил нас сотовым телефоном на всякий случай, евро и напутствием:
– Будьте осторожны, сумки держите крепко, опасайтесь
мотоциклистов, они, случается, срывают сумки с плеча и уезжают! Вообще, не
зазевывайтесь! Да, вот вам план Рима, и я попрошу Серджио подвезти вас как
можно ближе к собору Святого Петра, – пожалуй, с этого следует начать… А
там уже идите куда глаза глядят.
Устанете – звоните! Ну, будьте умницами!
Он поцеловал нас на прощание, и мы покинули роскошный парк
виллы «Антониетта», которую мы пока и в глаза не видели. В машине мы молчали,
прилипнув к окнам. Только Мотька изредка стонала от восторга.
Но вот мы добрались до какой-то очень оживленной улицы. С
трудом приткнув машину к тротуару, Серджио быстро сказал по-английски, чтобы мы
выходили.
– Идите прямо и дойдете! Скорее, здесь нельзя стоять!
Мы выскочили, и он тут же уехал. Мотька вытащила из сумки
камеру.
– Мотька, вот мы и в Риме! Знаешь, я даже рада, что мы
одни…
– Я тоже! Так лучше… Проще, правда?
– Еще бы!
И толпа туристов увлекла нас вперед, к площади Святого
Петра. День был солнечный, жаркий, но дышалось легко. Постепенное ощущение
счастья вытеснило все другие. Как хорошо! Рим! Собор Святого Петра! Ватикан!
* * *
Через два часа, буквально согнувшись под грузом впечатлений,
мы вышли опять на площадь. Что мы только не видели! И торжественную службу в
соборе, и Сикстинскую капеллу в Ватикане, и.., и… А какие имена – Микеланджело,
Боттичелли… Просто голова закружилась от всего этого…
– Аська, мне надо отдохнуть, – заявила Матильда,
укладывая камеру в сумку. – Меня как пыльным мешком по голове стукнули…
Столько всего…
– А мне надо посидеть, холодненького чего-нибудь
хлебнуть…
И мы пошли по какой-то улице, потом свернули на другую, а
потом на третью и в результате вскоре оказались на маленькой площади, где было
несколько прелестных открытых кафе.
– То, что нужно! – сказала Мотька.
Мы сели за столик, накрытый синей клетчатой скатертью.
– Дуэ лимоната! – сказала я подошедшему официанту.
– Аська! – ахнула Матильда. – Ты что, знаешь
итальянский?
– Так же, как ты!
– Но ты же сразу сказала что-то?
– Еще неизвестно, правильно ли, но он меня понял!
– Откуда?
– Все просто! Что «дуэ» – это два, я давно знаю, а
насчет лимонада – вон, видишь, там написано – аранчиата, лимоната, то есть
оранжад, лимонад!
– Ну ты даешь!
Тут нам принесли два высоченных запотевших стакана с
мутноватым напитком и блюдечко с орешками.
– Разве ты орешки заказывала? – удивилась Мотька.
– Нет. Наверное, к лимонаду полагается!
– А почему ты не апельсиновый сок заказала, а лимонад?
– Сама не знаю, так захотелось.
Я потянула через соломинку лимонад. Блаженство!
– Ой, Аська, какая вкуснотища! Знаешь, давай сейчас
пока не будем говорить про собор, про Ватикан…
Пусть все немножко уляжется, ладно?
– Конечно, я сама не могу сейчас… Надо в себя прийти…
Я хотела сказать что-то еще и вдруг увидела почти рядом с
нашим кафе двух мужчин и парнишку примерно наших лет. Он стоял к нам спиной, но
что-то в нем было страшно знакомое. Все трое оживленно беседовали, но на каком
языке – я не слышала. На мгновение парнишка повернулся ко мне в профиль, и я не
поверила своим глазам. Так просто не бывает!
– Аська, ты чего? – спросила Матильда.
– Смотри, как похож на Аркашку!
– Кто? Где? – встрепенулась Матильда. –
Аська!
Что значит похож? Это Аркашка и есть!
Она сорвалась с места и бросилась к нему с воплем:
– Аркашка!
Он оглянулся и остолбенел! Тут уж и я увидела – это
действительно Аркашка, дружок моего троюродного брата Володи, с которым мы
подружились в Тель-Авиве.
Именно благодаря Аркашкиному псу по кличке Марат мы и
задержали в аэропорту Тель-Авива матерого контрабандиста. Я тоже вскочила.
– Матильда! Аська! Какими судьбами? – бросился он
к нам.
– Аркашка! А ты откуда? Что ты здесь делаешь?
– Девчонки! Как я рад! Вы тут одни? Я сейчас!
Он вернулся к своим спутникам и что-то принялся им
объяснять. А потом подошел к нашему столику и сел.
– Девчонки, какая встреча! А я тут в кино снимался! У
американцев. Вчера был последний съемочный день!
Аркашка и раньше снимался в кино и, разумеется, хотел стать
актером.
– Ой, Аркашка! Как ты вырос! Ну, как там все наши, как
Володька?
– О! Володька поступил в университет!
– Как? Он же еще в школе? – удивилась я.
– А он сдал, не знаю, как у вас это называется, а у нас
– психотест, результат был лучший во всем Израиле, и его уже заранее приняли!
Володька – это голова!
Эх, девчонки, а мы вас часто вспоминали! Разве такое
приключение забудешь! Да, а как вы-то здесь оказались? Опять банкира спасли?
Мы рассказали ему, как очутились в Риме.
– Значит, вы тут туристки?
– Ну да!
– Я теперь тоже! Мне здорово заплатили, и я решил
поездить по Италии, у нас ведь занятия в школе только в октябре начнутся. Я тут
пробуду еще десять дней.
– А мы двенадцать! Знаешь что, мы тебя познакомим с
дедом, и, я думаю, ты вполне сможешь ездить с нами! А нам дают машину!
– Да, это было бы клево! – обрадовался
Аркашка. – Нет, ну надо же, какая встреча! А вы еще кого-нибудь с тех пор
поймали?
– О! Даже говорить не хочется, все равно не
поверишь! – засмеялась Мотька.
– Расскажете?
– А то! Но не сейчас, а в процессе, – сказала
Матильда. – А как твой Марат поживает?
– Марата больше нет, – тяжело вздохнул
Аркашка. – У него оказалось больное сердце…
– Ой, как жалко! – воскликнула Матильда. –
Такой пес был…
– Аркашка, а кого ты в кино играл? Опять карманника?
– Нет, что ты! Я играл сына одной дуры, который ищет
своего папаню. А, обычная лабуда! Но роль заметная, и заплатили хорошие бабки!
А ты, Матильда, еще не снялась в кино?
