– Но тогда чего ей пугаться при виде меня?
– А может, она не хочет, чтобы в театре про это узнали…
Пожалуй, это было единственное разумное объяснение. И
все-таки я никак не могла успокоиться. Где же, где я видела это лицо? Может, я
не могу вспомнить ее потому, что не вижу волос? Может, черный платок так меняет
лицо? Конечно, меняет! Я сама когда-то оделась монахиней, чтобы меня не узнали,
и именно черный платок сделал меня неузнаваемой…
– Моть, а ты уверена, что никогда ее не видела?
– Уверена. Ты же знаешь, какая у меня зрительная
память! И чего ты, Аська, завелась? Подумаешь, какая-то монахиня! Какое тебе до
нее дело?
– Да вообще-то никакого, но…
И тут объявили посадку, и я потеряла обеих монахинь из виду.
В самолете, когда мы уже уселись на свои места, они прошли мимо нас по проходу.
«Моя» монахиня шла, опустив голову. Но что же все-таки это значит?
– Аська, ущипни меня! – вдруг потребовала
Матильда.
– Зачем?
– Затем! Неужели я лечу в Париж?
– Летишь, летишь, а щипать я тебя не стану! Это больно!
– А ты легонечко!
– Легонечко не имеет смысла! – засмеялась я. В
самом деле – мы с Матильдой отправляемся в путешествие, о котором можно только
мечтать, а я, как последняя дура, зациклилась на какой-то монахине.
Самолет уже начал взлетать. Мотька опять крестилась и
держала меня за руку. Но вот надпись «Пристегнуть ремни» погасла, и она
успокоилась.
– Аська, а мы сегодня успеем что-нибудь посмотреть?
– Конечно!
– А где у Игоря Васильича квартира?
– Я ж тебе говорила – на улице Виктора Гюго, в 16-м
округе.
– А она красивая?
– Квартира?
– Улица!
– Мне нравится. А вообще – сама увидишь! Скоро уже!
Скажи, а что тебе хочется увидеть в первую очередь?
– В первую очередь? – заволновалась Мотька. –
Собор Парижской Богоматери!
– Почему?
– Потому что мы будем жить на улице Виктора Гюго.
Ай да Мотька!
– А по следам Жана Вальжана по парижской клоаке
пройтись не желаешь?
– По клоаке? Нет, не желаю!
Мы с Мотькой года два назад с большим увлечением читали
«Отверженные» и «Собор Парижской Богоматери».
– Бон матэн, бон жур, бон суар, бон нюи!
– Ты чего, Матильда?
– Повторяю, чтобы не забыть! Правильно?
– Правильно!
– А вот улица Гюго, она как называется – рю или авеню?
– Авеню!
– И там, ты говорила, недалеко Булонский лес?
– Точно!
– Тогда, может, мы сегодня там и погуляем?
– Посмотрим! Может, у Ниночки какие-то другие планы!
– Ничего! Другие планы – это тоже хорошо! –
упоенно прошептала Мотька.
За всеми разговорами я совершенно забыла о монахинях. И
увидела их, лишь когда решила наведаться в хвост самолета. Они сидели рядышком
и спали. Но где же, где я видела это лицо? Когда я вернулась на свое место,
Мотька с ходу определила, что я опять мучаюсь догадками.
– Ну чего? Опять монашка?
– Да, я теперь все время буду мучаться, пока не
вспомню!
– А на фиг тебе мучаться? Пойди и спроси, откуда ты ее
знаешь!
– Они спят.
– Ну и что? Проснутся же когда-нибудь. На кой тебе эти
лишние сложности!
– – Нет, Матильда, мне неудобно. Она же явно не хочет…
– Тогда плюнь и разотри! Скорее всего она просто
кого-то тебе напоминает, вот и все. Ой, гляди! Мы уже подлетаем!
В самом деле, опять загорелись надписи «Пристегнуть ремни» и
«Не курить». Мотька опять начала креститься. А у меня радостно екнуло сердце. И
я поняла, что все-таки полюбила Париж!
Глава 2. Самый счастливый день
В аэропорту Шарль де Голль вместо лестниц и эскалаторов
всюду движущиеся дорожки. Становишься на нее и едешь. Дорожки разные, некоторые
крыты стеклом. Матильда пришла в полный восторг. Но времени на восторги не
было, багаж подали очень быстро, мы схватили свои вещи и поспешили к выходу. Я
сразу заметила Ниночку.
– Ася! Матильда! Как я рада! – бросилась она к
нам. – Как вы долетели?
– Отлично! – ответила я.
Матильда же пребывала в столбняке.
– Мотя, что с тобой?
– Это что, правда Париж?
– Нет, это еще не Париж! – засмеялась
Ниночка. – До Парижа еще довольно далеко! Теперь, девочки, идемте, вы
постойте вот тут, а я подгоню машину!
И она заспешила на стоянку. Я невольно озиралась, ища
глазами монахинь, но с того момента, как мы вышли из самолета, я их больше не
видела. Вскоре подкатила Ниночка, мы побросали вещи в машину и забрались на
заднее сиденье.
Вырулив на шоссе, Ниночка сказала:
– Девочки, наши планы несколько изменились. То есть три
дня в Париже вам обеспечены. Затем мы на два дня полетим на Лазурный берег,
остановимся в Ницце, побываем в Монако, а оттуда полетим в Рим, где встретимся
с Игорем Васильевичем! А уж там…
– Но почему? – спросила я.
– Видишь ли, твой дед не хочет, чтобы мы одни ехали на
машине…
– Понятно, – вздохнула я.
У деда отношения с машинами довольно сложные.
Он неплохо водит, но не любит машину и ездит сам за рулем
только по необходимости. А вот Ниночка водит машину виртуозно, однако дед,
видимо, счел, что такой путь для нее будет чересчур утомителен. Ну ничего,
новый план тоже хорош. А Мотька, кажется, и не слышала нашего разговора. Она
прилипла к окну, хотя мы еще не въехали в город.
– Ниночка, а что мы будем делать сегодня? У тебя есть
какие-то планы?
– У меня? Нет. Я думала, ты сама решишь…
– Матильда прежде всего хочет увидеть собор Парижской
Богоматери…
– Ну что ж, собор так собор! А вообще, по-моему, стоит
сегодня устроить обзорную поездку, из окна машины, так сказать, а уж потом вы
будете сами гулять по городу, без машины, это лучше, а то вечно не знаешь, куда
ее припарковать…
– А это.., уже Париж? – хриплым голосом спросила
Мотька.
– Это уже Париж! – с улыбкой подтвердила Ниночка.
– Ой, ой, ой! – стонала Мотька.
– Ну что, сначала домой или немного прокатимся по
городу? Вы не голодные?
