Камерон и Колин. Как чудесно иметь таких родственников, думала она. Бросили все свои дела и пришли на помощь.
А ведь, наверно, заняты не меньше Квина и дела у них не менее важные.
Нежное дуновение ветерка приподняло ее волосы, поцеловало кожу, оставив вкус соли. Мак тоже так целовал ее... Прикрыв глаза, она отдалась воспоминаниям. Как это волнующе – заниматься с ним сексом. Быстро и энергично или же медленно и нежно. Всякий его поцелуй, всякое касание заставляло таять, растворяться в неге...
Вопрос, наконец-то сформировавшийся в ее голове, уже не давал ей покоя.
Как же можно отпустить его?
Вот так и можно. Один незначительный момент в ее жизни; позабавилась, пошалила, поиграла в секс...
Поиграла? Это рвущее на части, потрясающее душу чувство, этот сжимающий сердце вертикальный танец – игра?
Она никогда не испытывала ничего подобного. И не только в смысле секса, тут было что-то еще. С самой первой встречи она нуждалась в нем, наслаждалась одним звуком его голоса, любила смотреть, как он работает, любила его заботу, его чувство ответственности. Любила его смех, и его рот, и его глаза.
Любила.
Его.
Игра, ничего себе.
Но что же теперь? Похоже, карьера Квина застряла на мели, «Йоргенсен девелопмент» после последнего выкрутаса вряд ли погладит его по головке. Но у него же своя жизнь там, в Нью-Йорке, – квартира, друзья, целая бейсбольная команда друзей. А у нее здесь «Морской ветерок».
У их связи нет будущего. Николь подавила стон боли при этой мысли. Ну что ж, есть сегодняшняя ночь. Остаток выходных. Они запрутся в комнате, а потом...
Шорох скользящей стеклянной двери прервал ее мечтания. На Маке были одни брюки, пояс висит расстегнутый, рубашку он не надел. Понять, о чем думает, по лицу невозможно.
– Конец? – спросила она.
– Будет, если я не попаду на самолет через два часа.
– Что? Зачем уезжать прямо сейчас? Останься хотя бы до конца отпуска, Квин!
– Меня зовут Мак, не забывай.
– Тебя зовут Квин, когда я зла на тебя.
Он обнял ее, прижал к груди. Николь чувствовала, как бьется его сердце, ровно, в унисон с ее собственным. Он поднял ее подбородок и пытливо вгляделся в глаза.
– Понимаешь, Николь, в моем деле не бывает настоящих отпусков.
Николь прищурилась.
– И ты не возмутился, что твой босс прибег к не совсем честным действиям?
– Он просто использовал возможности, чтобы получить, чего хотел. Это – биз...
– Хватит. – Она закрыла ему рот рукой, но он снял эту руку, поцеловал ее и переплел ее пальцы со своими.
– Бизнес, Николь. Жестокий, иногда не очень красивый. От этого никуда не денешься.
Боль стиснула ее грудь, не впуская воздух. Николь шагнула назад.
– Ошиблась я все-таки. Капиталист ты, и больше ничего. Тиран.
Он схватил ее за руку, протянутую к двери.
– Бизнес – это только часть меня.
– Самая существенная.
– Нет, не самая. – Он качал головой, помрачнев от своего неумения объяснить.
– Что же тогда самое важное для тебя, Мак?
Николь не дышала и поклялась бы, что он не дышит тоже. Одно слово. Только одно слово, чтобы она осталась, чтобы могла надеяться.
Ты.
– Мне нужно вернуться домой и разобраться, – наконец произнес он.
Медленно выдохнув сквозь зубы воздух, Николь смотрела на него, представляя себе, что будет, когда он вернется домой. Когда с удобствами расположится в своей квартире на Манхэттене, сядет за руль своей безумно дорогой машины, выпьет пивка с приятелями по команде... а Николь Уайтейкер останется не более как приятным воспоминанием.
– Хочу спросить тебя. – Собравшись с силами, она взглянула ему прямо в глаза. – Что ты имел в виду, когда сказал, что я – единственная?
Квин изменился в лице. Черты утеряли резкость, огонь в глазах притух.
Не ожидая ответа, Николь кинулась бежать к лестнице.
Глава тринадцатая
Тетушка Фредди – пусть будет благословенно ее доброе сердце! – испробовала все, чтобы утешить племянницу. Разглядывала астрологические знаки, баловала Николь ароматерапией и натуральными, без сахара, печеньями, мягко подшучивала, пытаясь вызвать на лице девушки улыбку. Без толку.
Николь понимала, что по идее должна быть счастлива: вернула себе «Морской ветерок». Ладно, утром устрою праздник, потом приступлю к ремонту и реставрации, обещала она себе.
Но пока что ей нужно понянчиться со своим разбитым сердцем. И с этой целью до поздней ночи торчать на благоустроенной плоской крыше – в секретном уголке Фредди – и размышлять над тем, что же она такое сделала не так.
Из этих раздумий ее вывели шаги на наружной лестнице. Что тетя придумала на сей раз, чтобы вывести Леди в Синем из синего уныния?
Улыбка от уха до уха. Это было первое, что заметила Николь, когда тетя появилась из-за угла. Она не хихикала, но была близка к этому.
– Господи, чем они их только там кормят?
– Что? Где – там?
Фредди сделала большие глаза и прошептала:
– Там, где разводят Макгратов.
По спине Николь побежали мурашки.
– Ты о чем?
– Тут твоя бригада кровельщиков, – она приподняла бровь. – Заехали по дороге в аэропорт и хотят говорить с тобой.
На один безумный момент Николь показалось, что с ними может быть Мак. Но его, естественно, не было.
– Мы хотели попрощаться, – объяснил Камерон, пронизывая ее взглядом глаз цвета морской синевы. Солнце оставило золотые искры в его волосах, превратив парня в изображение божества – покровителя серфинга, облаченного в ярчайшую рубаху и шорты цвета хаки. – Работа завершена.
– Ах да, сейчас я с вами расплачусь. – Она тряхнула головой. – Пожалуйста, разрешите...
– И не думайте, – прервал ее Колин. – Для нас это был отдых.
Хорошо бы улыбнуться. Голос так похож на голос Квина, богатый интонациями, ласковый, низкий. И сам он выглядит почти как Квин, вот только серьга и забавный хвостик...
Камерон сунул руки в карманы и переступил с ноги на ногу.
– Мы уезжаем, Николь. Просто подумали, что надо сказать... в общем, захотели глянуть, как у вас дела.
– Как у меня дела? – Николь смотрела на собеседника с недоумением.
Колин тем временем пристально смотрел на нее.
– Нам было интересно, так ли ты плохо выглядишь, как Квин, – сказал он. – Оказывается, так же.
