– Да ни с чего… Что ж он, по-вашему, точно помнит,
насколько носик изогнут? Или он специально звенья цепочки считал? Просто все
ему померещилось! Я в этом уверен!
– А ты ему этого не сказал? – поинтересовалась
Лика.
– Я, между прочим, не хам! И никогда не скажу пожилому
человеку, мол, из ума выжили!
– Ты, значит, полагаешь, что он из ума выжил? –
недобро прищурилась Матильда. Уж она Лутовинова в обиду не даст.
– Есть маленько!
– А по-моему, если кто и выжил из ума… – пожала плечами
Матильда.
– Матрена! Схлопочешь!
– Ха!
– Кончайте базар! – потребовала я. – Хорошо,
допустим, ты прав. И что из этого следует? Ты отказываешься заниматься этим
делом?
– Я ничего подобного не говорил! Я просто высказал свое
мнение или, если хочешь, гипотезу! Имею я на это право?
– Имеешь! А мы имеем право с твоей гипотезой не
согласиться! – вдруг жестко заявила Лика и вытащила из кармана листок с
рисунком кувшина. – Вот, глянь! Это копия с рисунка Калерии Федоровны! Ты
сегодня был у Святослава и видел кувшин. Это тот самый?
Валерка взял в руки листок, глянул на него, потом закрыл
глаза, мысленно представив себе виденный сегодня кувшин, и сказал внезапно
охрипшим голосом:
– Нет, это другой! Сразу видно!
– А ты говорил! – с торжеством воскликнула Мотька.
– Но тогда я совсем ничего не понимаю! Зачем, ну зачем
красть кувшин, а потом подкидывать другой? Это же глупо! Сами подумайте! Я еще
мог бы понять, если бы кто-то просто подменил его, но аккуратно, незаметно,
стоит себе и стоит, никому и в голову бы не пришло, что он другой!
А так… Либо действовал идиот... либо все-таки кто-то решил
свести его с ума…
– Опять двадцать пять! От чего ушли, к тому и
пришли! – проговорила Лика. – Тогда, может, все-таки отдадим на
экспертизу? Тем более у вас есть какой-то знакомый химик!
Только тут я вспомнила, что чуть ли не в первый день моего
приезда тетя Липа говорила, что мне звонила Татьяна Мироновна, жена Глеба
Алексеевича, моя преподавательница английского. А я закрутилась с тем дурацким
делом и забыла ей позвонить!
– А может, правда? Может, стоит отдать кувшин на
экспертизу?
Мы переглянулись.
– Это не помешает! – кивнул Валерка. – Иди,
Аська, звони Глебу! Сейчас ведь лето, и они вполне могли куда-нибудь уехать. У
них дача есть?
– Кажется, нет! Лика, от вас можно позвонить?
– Конечно! Крокодилы ведь нет!
– Крокодилы? – переспросил Валерка.
– Да, мы тут стишки сочинили: Тетя Нила, Крокодила…
– Бегемота проглотила! – выкрикнул Валерка.
– Мотька, а ты случайно не помнишь телефон Скавронских,
а то неохота домой переться?
Мотька помнила наизусть все телефоны. Я пошла в дом.
Все-таки Крокодила не зря была художницей. В доме у нее было очень красиво. Но
совсем неуютно. Я села в кресло и набрала номер Скавронских.
– Алло! – услышала я знакомый голос.
– Татьяна Мироновна?
– Ася? – сразу узнала она меня. – Здравствуй,
детка!
Как ты? Как парижская жизнь?
Пришлось вкратце ответить на все ее вопросы. Но наконец я
решилась:
– Татьяна Мироновна, а как Глеб Алексеевич?
– Хорошо! Более того! После той истории с ампулами на
его работу наконец обратили внимание, оказали поддержку… Сейчас он в Австрии,
договаривается о закупке оборудования…
– В Австрии? – переспросила я упавшим голосом.
– Да. А в чем дело, Ася? Тебе нужен Глеб?
– Понимаете, Татьяна Мироновна, мы хотели…
– Вы? Вы с Матильдой опять что-то расследуете?
– Ну, вроде…
– Говори, девочка! Может, я смогу тебе помочь! Ты же
знаешь, мы с Глебом вам по гроб жизни обязаны…
– Татьяна Мироновна, нам нужно сделать... я не знаю,
как это назвать... экспертизу или анализ... медного кувшина…
– Боже мой! Это проще пареной репы! Я попрошу
кого-нибудь из наших друзей, из лаборатории Глеба. Для вас они сделают это с
удовольствием. Да, кстати, свою статью об открытии препарата Глеб посвятил АМВ!
– АМВ? Что это такое?
– Анастасия, Матильда, Валерий!
– Надо же! – поразилась я.
– Давай сделаем так – ты позвони мне нынче вечером, и,
думаю, завтра утром уже можно будет отдать ваш кувшин! Ася, скажи, это что-то
опасное?
– Да нет, Татьяна Мироновна, ерунда… Просто нужно
выяснить, старинный это кувшин или подделка, только и всего. Спасибо вам
огромное!
– Погоди благодарить. Если все получится, тогда мы
завтра и повидаемся. И обязательно возьми с собой Матильду.
– Конечно!
На этом мы простились до вечера.
– АМВ! – восторженно воскликнул Валерка, когда я
пересказала друзьям свой разговор с Татьяной Мироновной. – Посвящается
АМВ! Класс!
– Кто не в курсе, непременно решит, что это какой-то
таинственной даме посвящено – Анне Михайловне Востриковой! – засмеялась
Лика.
– Альбине Макаровне Верблюдовской! – подхватила
Мотька.
– Александре Митрофановне Величко!
– Антонине Мстиславовне Вайншток!
– Анастасии Матвеевне Васильевой!
– Алле Максимовне Вовк!
– Анжелике Магомед овне Вырвизуб! – крикнул, уже
задыхаясь, Валерка.
– Твоя взяла! – не выдержала я. – Лучше
Анжелики Магомедовны Вырвизуб уже не придумаешь!
– Значит, папа у бедной Анжелики – Магомед
Вырвизуб? – хохоча, спросила Мотька.
– А что такого? – Мама у Магомеда была, допустим,
азербайджанка, а папа – украинец, Вырвизуб!
Мы опять покатились со смеху. Немножко успокоившись, я
сказала:
– Валер, ты позвони-ка Святославу, предупреди насчет
экспертизы.
– Незачем, ты сперва договорись, а тогда уж и я
позвоню. Все равно он никуда не денется! Он же теперь узник!
Безвылазно сидит в квартире у вашей Калерии.
Вечером, часов в десять, позвонила Татьяна Мироновна и
велела нам с Мотькой явиться к ней в двенадцать часов.
Отлично. Мы успеем заехать за кувшином к Святославу.
Я тут же позвонила ему.
– Асенька? – узнал он меня сразу.
– Святослав Витальевич, понимаете, мы договорились с
одной знакомой, что она отдаст ваш кувшин на экспертизу.
